— Но я знаю другое, — взорвалась Билли. — И Анна…
— Потеряла работу? Но ведь она не возмущается Гиддингсами, почему же вы должны это делать? — Наступила пауза. Черные глаза, несмотря на угрюмость, были такие уверенные. — Ну, Билли, — мягко убеждал он, — ответьте мне на это… если можете.
А если и отвечу, что это изменит? — подумала Билли. Ее злость уже уступила место боли. Она снова попыталась высвободить руку.
— Мы опаздываем, — напомнила она безжизненным голосом. — Нам лучше скорее поехать.
— Ну вот что! — Трэвис опять навис над ней. Рот его был жестко сжат. Билли в испуге даже откинулась к дверце машины. — С меня довольно, — выдохнул он. — Целый месяц я терплю, как вы без конца склоняете Гиддингсов, но сейчас наступил этому конец. Время принять решение, Билли. Или похоронить ваши обиды, или уйти. Гиддингсы или… сами знаете что, — мягко закончил он. — И я хочу знать это сейчас.
Эти три недели не были самыми легкими из тех, что ей приходилось переживать, но Билли сделала наилучшее в этой ситуации. Спрятав бурю эмоций под внешним спокойствием, она целиком погрузилась в работу, в тот мир, где только она и была счастлива. Лишь мудрая Анна не обманывалась на ее счет.
— В чем дело? — спрашивала она. — Ясно, что это не связано с работой, иначе об этом знало бы полколлектива. Что же тогда? Мама? — допытывалась она. — Плата за дом инвалидов? Билли, я была бы счастлива помочь, ты же знаешь. Скажи мне, что случилось?
Ох, Анна! Как будто ей не хватает собственных неприятностей. Билли была растрогана. Но что, собственно, она может ей сказать? Что Трэвис поцеловал ее? Что она ему ответила и придала этому такое значение, словно она школьница? И что он сказал — это «лишь поцелуй»? Ничего не значащий поцелуй мужчины и женщины. Но для Билли он перевернул мир вверх дном.
Она спокойно посмотрела на Анну.
— Это не мама. И вообще ничего серьезного. — Она с трудом выдавила улыбку. Но, заметив сомнение в серых глаза Анны, добавила с легкостью: — Вероятно, это гормоны. Все будет прекрасно через несколько дней, вот увидишь.
— Хмм. Хорошо, — согласилась Анна и сжала Билли руку. — Помни, девочка, что я всегда к твоим услугам. Марианна, работа — что бы ни случилось, я буду счастлива тебе помочь.
У Билли неожиданно перехватило горло, выступили слезы.
— Я знаю. — Она кивнула. — Спасибо тебе. Ты не можешь себе представить, как много для меня значит твоя поддержка.
Действительно, самого существования Анны было для нее достаточно, чтобы не сойти с ума. Плата за дом инвалидов и в самом деле становилась проблемой, но при условии сохранения здравого смысла, а следовательно, и работы, она справится. Да, работа. Похороните ваши обиды или уходите, настаивал Трэвис. У нее нет выбора, поэтому она, давясь слезами, вынуждена смирять свою гордость. Но это страшно тяжело. Если бы еще не работать так близко с Трэвисом…