И тут понеслась, закружилась волшебная карусель — чаемая череда чудес. Как-то вечером к нам заглянула возбуждённая Таня и поведала:
— Вчера я провожала Володю на «Красную стрелу», и на платформе мы столкнулись с твоим Мароном. Оказывается, они хорошо знакомы по фильму «Карьера Димы Горина».
Поздоровавшись, Володя, к изумлению Тани, не мешкая взял быка за рога:
— Владимир Самойлович, что же это вы не берёте на работу моего друга? Другого такого переводчика вам не найти. Чем он вас не устраивает?
Марон смутился и объяснил, что хотя друг и подходит по всем параметрам, но по ходу съёмок намечаются выезды в Италию, и:
— Вы же понимаете, Володя, у него жена... В общем, это создаёт проблемы.
— Но вы согласны, Владимир Самойлович, что это — безобразие?!
— Ну, вообще, конечно, но... — продолжал мямлить осторожный директор.
— Так давайте с этим безобразием бороться вместе! — Володя отрезал сердобольному Марону все пути к отступлению.
Не знаю, слышал ли раньше Марон «Спасите наши души». Сомнительно, чтобы он разделял мировоззрение Высоцкого, так как являлся большим поклонником товарища Сталина. Вспоминаю, как он в присутствии Калатозова как-то сказал: «И всё-таки Сталин был великим человеком». Маститый мэтр завершил фразу: «...и великим преступником».
Но благоприобретенный сталинизм не мешал Марону оставаться доброжелательным, порядочным, хотя и очень осторожным человеком. Идеология и склад души не всегда совпадают. Да и славная древнеримская фамилия ко многому обязывала.
Как бы то ни было, через несколько дней после этого полуночного разговора на Ленинградском вокзале Марон позвонил мне и велел немедленно приезжать для подписания договора. Мой кадровик был посрамлён: слово Высоцкого оказалось весомее идеалов вершителя судеб. В условиях той России это было подобно тектоническому сдвигу. Превратившись, под напором Володи, в его невольного союзника в борьбе за права человека, Марон вынужден был позвонить в компетентные органы. Ему даже не пришлось хлопотать за меня: могущественная контора претензий ко мне пока не имела. Самым зловещим в этой фразе было слово пока. Если бы они знали, кто мой истинный ходатай!
Пока я им не внушал беспокойства; Мишель же они доверяли полностью.
Хотя Высоцкий назвал меня в разговоре с Мароном другом, я понимал, что это даже не аванс, а всего лишь тактический ход. В тот период я мог считаться в лучшем случае его добрым знакомым, не более. Он просто без лишних слов, без эффектных прелюдий добровольно поддержал меня в тяжёлую минуту. Какая вереница «друзей» и знакомых воспользуется впоследствии его добротой! Володя помогал, не унижая, на что способны только морально очень чистоплотные люди. Чаще всего, к сожалению, помощь знакомому — лишь повод к самолюбованию; нас больше восхищает сам жест, чем его содержание.