На Петровке Савенков бывал часто – его старинный, еще со школьных времен друг генерал Дибич никогда не отказывал ему в аудиенции. И делал это открыто, хотя понимал, что в какой-то момент контакт с «Совой» может выйти ему боком. Он хорошо знал, что не все методы этого детективного агентства находятся в рамках закона. Как старый законник, Дибич четко знал, что это не есть хорошо. Но как не менее старый и профессиональный сыщик понимал, что иначе нельзя. То есть работать иначе можно, а получить результат – нет.
Правильно говорят – война с преступностью. А на войне, как на войне! В конце концов, и все партизанское движение вне классических законов войны. Тогда и Кузнецов, стреляющий гауляйтеров на улицах Львова и Ровно, банальный террорист. Нет уж! Здесь цель оправдывает средства. Правда, если цель благородна, а средства моральны. Моральны, а не законны.
Конечно, Дибич мог лишь рассуждать так, оправдывая «партизанские» методы «Совы». Но сам за границы закона выходил очень робко, лишь иногда делал маленький шаг и опять запрыгивал «в рамки».
Общая поддержка Савенкова была из таких нарушений. Иногда Дибич страховал «Сову», иногда снабжал ее информацией – если не «секретной», то уж «для служебного пользования».
И сегодня он планировал сделать это, зная, зачем к нему рвется Игорь Михайлович.
– Ты, Игорь, остынь. Я готов с тобой согласиться, – не виноват этот журналист. Не он убивал, но отпустить его мы не можем.
– Спасибо, – Савенков попытался вложить в свою реплику море иронии и сарказма. – Большое спасибо! Что еще ждать от ментов? Не виноват, но сидеть будет. Все сидят. Только Дибич в кабинете с кондиционером, а Назаров на нарах с двадцатью жлобами.
– Сам виноват.
– И чем же это, господин генерал, виноват молодой журналист? Или он слишком активно Петровку трепал? Так у него газета так называется – «Актив». Вот он и активничал.
– Не надо мне такие гнусности приписывать. Я мстить не стану… А Назаров твой сам виноват. Сам вляпался.
– Чем виноват? Готовил статью, зашел к старушке, а она с ножом в груди. Попытался помочь – В крови испачкался и пальчики оставил. Все!
– Нет, Савенков, не все. Сбежал с места преступления.
– Испугался…
– Струсил! Вот и пожинает… Но и это еще не все. На вот, читай…
Савенков без энтузиазма взял лист с темной ксерокопией рукописного письма на клочке бумаги с ладонь величиной. Стало понятно, что он зря кричал на Дибича – тот, очевидно, знает что-то важное, очень осложняющее судьбу Назарова.
Савенков начал читать, чертыхаясь по поводу ксерокса-развалюхи, закупленного ментами еще в эпоху застоя: «Второй раз прошу тебя: пошуруй в той квартире. Пусть поймут, что не только я там был. Выйду – отплачу. То, что ты всегда хотел, твое будет…»