— Все понятно в принципе, — усмехнулся Русанов. — Терпению мы обучены. Дождемся своего часа...
— А песни петь вы не разучились без меня? И музыка у вас скучает, — перевел вдруг разговор Державин, кивнув на висевшую гитару. — Спели бы что-нибудь повеселее. Сегодня ведь праздник.
Драгунский взял гитару, прошелся подрагивающими пальцами по ладам.
— Повеселее не получится, — сказал он и, рванув струны, запел:
Тихо вокруг. Ветер туман унес...
Его поддержал Бухарбай, а вслед за ним в хор влился звонкий голос Иволгина, удививший всех силой и красотой.
На сопках Маньчжурии воины спят
И русских не слышат слез.
Конец вальса допевали лишь двое — Иволгин и Державин. Густой бас генерала оттенял чистый тенор его названного кленовского племянника.
Пусть гаолян вам навевает сны,
Спите, герои русской земли,
Отчизны родной сыны.
Песне тесно было в душной землянке. Она билась в крохотное оконце, в дощатую дверь, будто звала бутугурцев вдаль, на маньчжурские сопки.
Врач бутугурского батальона Вероника Бережная и санинструктор Аня поехали в Даурию за медикаментами и полдня проторчали на медицинском складе, что ютился во дворе военного госпиталя. В тесном полутемном подвале скопилось множество медиков из других пограничных частей, и надо было ожидать своей очереди. Вероника досадовала, что не вовремя приехали, то и дело поглядывала на часы, а когда стало совсем невмоготу, позвала Аню наверх:
— Задохнемся мы здесь, пойдем погуляем.
Они вышли из подвального склада и по широкой аллее, обсаженной молодыми тополями, направились вдоль красно-кирпичного лечебного корпуса. Дневная жара заметно спала, подул свежий ветерок. Поблекшее солнце, казалось, устало калить подернутую маревом степь, повисло над горизонтом, поигрывая фосфорическими бликами в оконных стеклах госпитальных зданий.
У лечебного корпуса бродили больные в коричневых халатах и серых пижамах, из распахнутых окон выглядывали медсестры в белых косынках. Вероника пристально вглядывалась в лица всех, кто попадался на глаза. Аня со стороны любовалась ею. До чего же хороша! Глаза светлые, большие, брови — как нарисованные, волосы темными волнами. А вот судьба Вероники сложилась не по ее красоте. Все в жизни запуталось, переплелось, да так, что и выхода не видно. Аня знает, почему волнуется Вероника, кого она так жадно высматривает среди проходящих людей. Под высокой крышей этого госпиталя живут два совершенно разных, несовместимых в ее сердце человека. В правом крыле первого этажа, в хирургическом отделении работает муж Вероники Модест Петрович Бережной — главный хирург госпиталя, подполковник медицинской службы. Аня не раз видела этого полного невысокого пожилого человека с маленькой, как запятая, седенькой бородкой. Он часто приезжал на Бутугур, называл ее всегда деткой и непременно угощал кислыми леденцами. Ему не было и пятидесяти, но Ане он казался уже старичком.