— А, добра, добрэ. Спасыби за приглашение. Дуже дякую. — Илько понимающе подмигнул дневальному. И тоном человека, которого не объедешь на кривой, добавил: — Только знаете, товарищ, идить вы до чертовой бабушки! — и положил трубку.
Телефон застрекотал снова. Кто-то требовал младшего лейтенанта Иволгина. Иволгин сразу же узнал глуховатый голос Викентия Ивановича, говорившего, видимо, из политотдела дивизии.
— Что же это происходит, товарищ младший лейтенант? Я к вашему солдату с хорошей вестью, а он посылает меня к чертовой бабушке! Как вы воспитываете подчиненных?
Иволгин удивленно заморгал глазами.
— Это недоразумение, товарищ майор. Тут его только что разыграли.
— Разыграли? Ну, я так и понял.
Русанов приказал заготовить для Цыбули-младшего проездные документы в Читу и провести с ним беседу.
Под вечер, когда спала жара и от Вала Чингисхана потянуло прохладой, комсомольцы будыкинской роты собрались за противотанковым рвом на собрание: надо было избрать нового комсорга вместо убывшего по болезни сержанта. Заодно решили пробрать Юртайкина за неуместные шутки над товарищем. Комсоргом единогласно избрали Иволгина. А когда перешли ко второму вопросу, завязался спор: одни предлагали объявить Сене выговор, другие настаивали ограничиться замечанием. Подмога Юртайкину пришла, откуда он ее и не ждал. Поднялся с места Илько и сказал:
— Я не знаю: кто это придумав наказывать Юртайкина? И за что? За шутку. Да як же нам жить без шутки на этой скушной сопке? Меня почему-то называют «пострадавшим». Якый же я пострадавший, як у мэнэ у кармани командировка у Читу? А шо касается розыгрыша, то це сущее недоразумение. Голос нашего Юртайкина я за тридевять земель узнаю. А бигав я по Бутугуру с торбою, щоб вас посмешить — чертей полосатых!
Все понимали, что Илько врал, но врал бескорыстно — хотел выручить товарища. Сеня даже оторопел от такой неожиданности. Он вскочил с места и начал каяться:
— Я, товарищи, не отрицаю своей вины. Есть у меня слабость — подшутить над товарищем. Особенно в такое скучное время. — Сеня приподнял кверху веснушчатый носик, лукаво улыбнулся. Потом смахнул ладонью улыбку и, напустив на себя удручающую серьезность, поставил перед собранием конкретный вопрос: — Но могу ли я, товарищи, исправиться?
Притихло собрание, ожидая, что же ответит Сеня. А он, как бы преодолевая внутреннее сопротивление, с трудом выдавил из себя:
— Нет, товарищи, один не смогу. Только с помощью коллектива!
Громкий смех огласил окрестности Бутугура.
Прошло второе предложение.
А после ужина автоматчики провожали своего поэта в Читу. Друзья покачали его у вагона и водворили в тамбур. Счастливый Илько прощально махнул сумкой с виршами.