Грозовой август (Котенев) - страница 57

— Знаем мы этих ничейных недотрог. Потому она и была ничейной, что обстановка не позволяла: толпились мы у ее дверей, как идиоты.

— Погоди, придет Сережка, мы с тобой посчитаемся!

— Будет, будет грозить, — отшутился Валерий, взял аккорд и продекламировал: — Пойдем туда, куда влечет нас жалкий жребий!

— Брось дурачиться.

— Слушаюсь! — Валерий прихлопнул простонавшие струны, повернулся к Бухарбаю: — Ты способен или не способен выручить друга? Понимаешь, в чем дело? Она теперь одна, и одного меня может не впустить. Вдвоем приличнее. Ты придешь, а потом смоешься. Понял?

Бухарбай вначале отнекивался, но потом согласился:

— Ладно уж, — сказал он, подтягивая ремень.

Дверь в санчасти оказалась не запертой.

Аня сидела за столом, читала истрепанную книжку — легенду об Ангаре, которая сбежала от своего отца — седого Байкала к славному витязю Енисею. Желтоватый свет керосиновой лампы еле освещал оклеенные газетами стены, скользил, подрагивая, по бревенчатому накату, трепетал на Аниных щеках. Лицо у Ани усталое, глаза в полутьме еще больше потемнели. Глянул на нее Бухарбай и уж в который раз подивился — темные глаза и светлые, как степной ковыль, волосы! Вот чудо!

— Пришли свататься, — бухнул он с ходу, щелкнув каблуками кирзовых сапог.

— Да вы и впрямь как женихи — гитара с алой лентой, — улыбнулась Аня.

— Все чин чином, — не растерялся Мусин.

— Ну, не дури, — толкнул его в бок Валерий.

Они сели напротив Аниного столика и начали болтать о разных пустяках, а больше всего — о многочисленных Аниных поклонниках, которые, по словам Валерия, с рыданием покидали сегодня Бутугур.

Аня попросила Валерия что-нибудь сыграть.

— Могу даже спеть, — с готовностью ответил тот и прошелся пальцами по струнам.

— Итак, переходим к музыкальной части нашего визита, — объявил Бухарбай.

— Ну, хватит тебе! — одернул его Валерий и, повернувшись к Ане, спросил: — А вы знаете, Аня, как бы спел, ну, скажем, песню о бродяге какой-нибудь перестраховщик? Он бы ни за что не осмелился доложить прямо и конкретно: бродяга переехал Байкал. Нет! Он спел бы примерно так. — И, звякнув струнами, затянул:

Бродяга в основном Байкал переехал...

Аня засмеялась, чуть сузив темные уставшие глаза. А Валерий, почувствовав, что угодил, преподнес еще одну шутку: как бы спел романс человек, которого одолевают слова-паразиты «по сути дела»:

И звенит, по сути дела, каждая струна-а...

И это понравилось. Аня даже посоветовала Драгунскому идти в артисты. Польщенный Валерий почувствовал, что пора действовать, и едва заметно моргнул Бухарбаю: твоя, мол, миссия окончена, выдворяйся! Но Бухарбай вроде бы не заметил сигнала — пересел с одной табуретки на другую. Валерий повторил сигнал, а Бухарбай не обращал на него никакого внимания — сам смотрел, не отрываясь, на Аню. Надо было как-то заполнить образовавшуюся паузу, и Валерий решил выдать еще один музыкальный номер: запел про некую фронтовую любвеобильную девицу, которая пошла непутевой дорожкой от усатого повара, от лысых штабных писарей и разыскала себе поклонников далеко за пределами своей части.