В кузов взяли охотничьи ружья и дорожные поставцы с сахаром, ромом и другими припасами к чаю.
Взяли наливки, которые оба брата очень любили, еще мешки с крупами.
Оставили речку Воронку, проехали Тулу, переехали Оку, въехали в Москву. В Москве задержались на два дня.
Здесь Лев Николаевич с братом снялись на дагерротип. Дагерротип был изобретен недавно человеком, фамилия которого — Дагерр. Изображение получалось на металлической пластинке и потом вытравливалось. Дагерротип был несколько похож на наши клише; для сохранности обычно дагерротип серебрили. Смотреть на него было неудобно — лучше смотреть несколько сбоку.
Дагерротип был послан тетке и сохранился.
На посеребренной дощечке сидит, опершись на палку, юноша, одетый в прямую куртку. Он молод, усы еще не закрыли сильный рот, над глубокими глазами густые брови, широкий подбородок выбрит, густые волосы небрежно пострижены и торчат. Рядом сидит в сильно стянутом мундире чуть улыбающийся офицер, похожий на Льва Николаевича, несколько ироничный, уже тронутый жизнью. Он сидит немножко сзади Льва Николаевича: он вводил его в жизнь.
Из Казани Лев Николаевич написал тетке письмо, в котором рассказал о Москве: «Был на гулянье в Сокольниках при отвратительной погоде, поэтому никого из дам общества, кого хотелось видеть, не встретил. По вашим словам, что я человек, испытывающий себя, я отправился к плебсу в цыганские палатки».
Дам общества Лев Николаевич потому надеялся встретить в Сокольниках, что в этом сосновом лесу, который тогда был далеко от Москвы, 1 мая бывали гулянья, но вряд ли Лев Николаевич в Сокольники поехал для того, чтобы встретиться со знакомыми дамами; он поехал к цыганам.
В Москве он зашел на Кузнецкий мост в книжный магазин к Владимиру Ивановичу Готье, который продавал книги и выдавал их на прочтенье. По старому знакомству Лев Николаевич абонировался на книги. Книги, вероятно упакованные в лубяные короба, положили в тарантас.
Поехали. Кроме обычного груза и книг, в чемоданах были нарядные костюмы, за которые Лев Николаевич не уплатил французу-портному. Так как в черновиках «Казаков» и в напечатанной повести Лев Николаевич все время вспоминает о м-сье Капеле (Шапеле), которому он остался должен шестьсот семьдесят восемь рублей, то мы можем считать, что это записано точно.
Костюм Толстой надел спустя много времени в Тифлисе, а заплатил за него через четыре года.
Обычная дорога на Кавказ шла через Воронеж и землю Войска Донского, но братья выбрали дорогу обходную — через Казань.
Тарантас начал свое путешествие, которое измерялось тысячами километров и больше чем месяцем пути.