— Мать, — ругнулся паренек, однако засунул швабру в угол и вышел.
Как только он ушел, Алекс быстро проверил комнату насчет того, какая часть ее уже вымыта, выбрал самый дальний от двери угол и взял две картонки из-под туалетной бумаги. Положил одну на бок, чтобы открытая сторона приходилась к стене, затем перевернул другую и поставил ее перед первой. Затем быстро начал громоздить коробки одна на другую. Было без трех минут шесть, когда он обошел баррикаду и забрался в коробку, которую положил на бок в самом начале. Она была маловата, ноги не поместились, но их трудно было увидеть, так как он был укрыт курганом нагроможденных вокруг коробок.
Мгновением позже он услышал, как кто-то входит в комнату. Затем послышался шорох щетки. Чуть позже вошел еще один человек.
— Эй, Джерри, ты тут видел тетку? — спросил паренек.
— Какую такую тетку?
— Ну, которой что-то нужно было отнести.
— Что ты мелешь?
— Тут один парень сказал, что какой-то тетке нужно отнести свертки.
— Никакой тетки я не видел. Уже шесть. Кончай и пошли отсюда.
— Дай-ка совок.
Алекс слышал, как они заканчивали уборку. Снаружи доносились голоса из супермаркета. Служащие переодевались, проходя мимо комнаты, в которой он спрятался. Передние двери уже наверняка были закрыты. С полчаса потребуется на подсчет выручки и на то, чтобы положить деньги в сейф. Может, управляющий еще на полчасика подзадержится, сверяясь с книгами, кто знает? Алекс рассчитывал, что все они к семи покинут магазин. Арчи говорил, что к семи обычно никого не остается. Но чтобы играть наверняка, он будет прятаться до восьми.
— Ну как? — спросил паренек.
— Отлично. Ты что, медаль за уборку получить хочешь?
Оба рассмеялись и вместе вышли из комнаты. Алекс ждал. Откуда-то послышался мужской голос:
— …эту грудинку на утро, лучше прийти пораньше…
— Доброй ночи, Сэм.
— До завтра.
Где-то капала вода. Он лежал в коробке, свернувшись, как зародыш в чреве у матери, прислушиваясь к монотонному капанью воды и тиканью своих часов. Он вспомнил, что, когда еще ребенком жил в Бронксе, часто прятался под кухонным столом вместе со своей двоюродной сестрой Сесили, под лохматой скатертью, доходившей почти до полу. Мимо проходили ноги в туфлях. Они видели их из-под скатерти.
— Где дети? — спросила тогда тетка. — Вы не видели детей?
В полумраке их убежища он положил руку на бедро Сесили.
— Наверное, они там, внизу, — ответила его мать.
Скрипнула дверца шкафа, отодвинули от мраморного стола стул.
— Не рановато ли для того, чтобы взбодриться? — спросила его мать, и тетка ответила: