— Поезда все время ходят, не беспокойся, — сказала Лина.
— Тебе на поезд?
— Нет. Я живу наверху.
— Очень удобно, — заметила Лина.
— А чем ты занимаешься, Алекс? — спросил Пол. — Когда не куришь марихуану?
— Я театральный электрик, — ответил он и подумал: «Тут мне снова придется быть этим хреновым театральным электриком».
— А я адвокат, — сказал Пол. — Когда коротаешь кого-нибудь в своем театре, только звякни.
— Хорошо, — согласился Алекс.
— Эта «травка» совсем меня не заводит, — опять пожаловалась Лина.
— Просто непробиваема, — сказал Пол.
— Еще налить? — спросила Джессика.
— Нет, спасибо, — ответил Алекс.
— Все становится таким ясным. Очень четкие очертания, — говорил Пол. — В смысле, когда я курю травку. Очень четкие детали. Сейчас я очень четко вижу тебя, Алекс.
— Ну и как я?
— Очень четко.
— Ты уже говорил, — заметила Лина. — Для меня никакой разницы. «Травка» мне по фигу.
— Все. Догорела до чинарика, — сказал Пол. — Хорошая «травка» выгорает быстро.
— Хорошая «травка» горит медленно, — заспорила Лина.
— Это хорошая «травка», и она горит быстро.
— Ты сказал, что хорошая «травка» горит быстро.
— Пойдем-ка лучше отсюда, — сказал Пол. — Уже почти половина седьмого, а нас там ждут к семи.
— Если мы в таком виде отсюда пойдем, — заявила Лина, — то нас возьмут.
— Нет, копам больше нет дела до людей под кайфом.
— Но я так и сказала. Разве не я это говорила?
— Идем, идем, — Пол закрыл крышку коробочки, встал с дивана и подошел к Джессике. Он бросил коробочку ей на колени: — Это подарок.
— Возьми себе, Пол. Я это не курю.
— А куда, кстати, мы идем? — спросила Лина.
— К Килингам.
— Кто это придумал?
— Встречу назначила ты.
— А кто сказал, что нет? — спросила Лина. Она наклонилась поцеловать Джессику и взяла коробочку. — Стыдно курить «травку», — хихикнула она и обняла Пола за плечи. Джессика проводила их и вернулась в гостиную.
— Уф, — вздохнула она. — Слава Богу, кончилось. Извини, Алекс, они обычно такие милые. Давай еще налью. Или ты торопишься? У тебя другие планы?
— Нет-нет.
— Мне кажется, нам надо поговорить. — Она взяла у него стакан и пошла к бару. — Теперь, когда эти придурки ушли.
— Хорошо, — сказал он. — И о чем же мы будем говорить?
— Ты все еще сердишься на меня за прошлую субботу?
— С чего бы это мне сердиться?
— Ну… потому, что я так рано ушла.
— Если девушке надо идти, она уходит, — пожал плечами Алекс.
— Я волновалась насчет сиделки.
— Я знаю.
Она принесла стакан, подошла к дивану и села. Затем наклонилась и взяла сигарету из коробки на столе. Зажгла, выпустила изо рта струйку дыма. Она казалась юной, свежей и красивой, и внезапно он подумал о старухе в доме на Уайт-Плейнс — правда ли на ее лице росли длинные белые волоски, когда он зажал ей рот? Или ему показалось? Тот запах, эта вонь старости и лекарств… нет,