— Там мастерская. Пойдите и посмотрите сами.
Данк подождал, пока она встала, полюбовался ее фигуркой, ощущая слабый аромат укропа и незнакомых духов, почему-то напоминавших о лете, и пошел следом. Она внимательно осматривала комнату. Обычно мастерскую посещали только клиенты. Сам он редко заходил сюда с женщинами, тем более знавшими его прошлое. Он следил за Бет, которая подошла к скамье ручной работы, и ждал неизбежного возвращения к теме о том, кто он такой, откуда взялся и почему решил махнуть рукой на все это…
Однако она заинтересовалась набором столярных инструментов. У нее были тонкие пальцы без колец и коротко остриженные ногти. Бет погладила ладонью потертые рукоятки, вопросительно взглянув на хозяина.
— Это подарок, — объяснил Данк. — От бывшего краснодеревщика, у которого я учился в Бостоне.
— А у него они откуда?
— Привез с собой в сорок шестом в качестве трофея из Германии. Он воевал.
— Звучит достойно. — Карие глаза Бет смотрели на Данка с уважением. — Должно быть, он распознал в вас родственную душу.
Данк, улыбаясь, возразил:
— Хотите мне польстить?
— Можно сказать и так. Готова побиться об заклад, что вы замечательный мастер.
От этих слов в его кровь выплеснулся адреналин.
— Стараюсь.
— Надеюсь, вы любите свою профессию.
— Люблю, хотя меня и обвиняют в том, что я ничего не понимаю в чувствах.
— Кто обвиняет? Тот, кто вас знает?
Пытаясь отвлечь Бет, Данк положил руку на плечо девушки. Ее лицо моментально залил румянец, куда более яркий, чем прежде.
— А что нужно вашей душе, Бет?
— Вы снова меняете тему.
— Черт побери, именно это я и делаю.
Она умолкла, чтобы передохнуть.
— Кто-то разбил вам сердце.
— Я спрашивал о вашей душе. Вы сказали, что вы младшая из Менсонов и что вам двадцать восемь лет. Неужели вы только и делали, что работали? Неужели на лодочных станциях яхт-клубов не нашлось молодого человека, который поухаживал бы за вами?
— На лодочной станции? Конечно, нет.
— А с кем вы проводите время?
— Одна.
Данка раздирали противоречивые чувства. Желание держаться от Бет подальше не выдерживало борьбы с желанием поцеловать ее. У него горели губы, и прежде чем восторжествовал разум, он приник ко рту девушки. Сжатые губы были теплыми, мягкими, прикосновение к ним оказалось невыразимо приятным. Бет затрепетала и удивленно прошептала его имя…
Язык Данка раздвинул неподатливые губы. Шеи Хаммела коснулись холодные пальцы, но они успели согреться, пока спускались по его спине. От этой ласки по телу Данка разлилось блаженство. Достаточно было бы стоять неподвижно и впитывать его, но Хаммел гладил ее волосы, щеки, шею и мечтал прикоснуться к другим, более эротичным местам. Он закрыл глаза и явственно увидел ее пальцы, гладящие рукоятки инструментов. Ее касания возвращали ему веру в себя. Слишком долго он жил без этого. Данку пришлось кашлянуть, чтобы вернуть себе дар речи.