— Милицию вызывайте и скорую! Немедленно! Женщина разбилась.
Устинов побелел. Он почти наверняка знал, какая женщина разбилась. Сомнения развеял новый крик.
— Это Ира с пятого этажа. Насмерть.
Борис дернул подбородком. Значит так?! Насмерть?! Сразу же после директора «Весты»?!
— Блин! — он шагнул за порог. Кокетка Ира, ошалевший от страха директор; старушка с проломленной головой; парень с порванным горлом; девушка, взорванная в машине — страшный список разростался.
Юля опять включила музыку на полную мощность и легкой прострации от давивших на уши децибел покачивалась в такт ритму. Устинова лишь поморщился, что за дурацкая манера. Садиться он не стал и объявил свое решение, стоя на тротуаре.
— Юленька, спасибо за все. Ты езжай, домой, на работу, в косметический салон. Дальше я сам.
— Но почему?
«Директора застрелили после разговора со мной. Иру убили тоже после разговора со мной», — Борис тупо глядел на асфальт, старался примириться с мыслью, что люди гибли по его вине!
— По качану. — Устинов развернулся и стремительными шагами пошел прочь.
Звенели, раскаленные зноем сосны. Березы лепетали: жарко. Воздух, густой, как сметана, не лез в горло — духота. Июль правил бал. Ниточка ртути в градуснике рвалась ввысь.
— Кто такая Ядвига Болеславовна? — Спросила Катя у Марии. Та лениво повернула голову, усмехнулась иронично.
— Как кто? Волшебница.
Они лежали в чем мать родила у бывшего пионерского бассейна, загорали.
— А Марта тогда кто?
— И Марта — волшебница.
Мария поднялась с топчана, потянулась, сделала пару шагов, нырнула с высокого бортика в воду. Катя протестующе замотала головой: брызги и ответ ей не понравились.
— Волшебницы бывают только в сказках, — заявила резонно. Русая макушка вспорола синюю гладь:
— А чем тебе это — не сказка? — Мария указала рукой вокруг.
Белый двухэтажный особняк с колоннами у входа, фасадом смотрел на лужайку, уставленную по периметру гипсовыми скульптурами. Юноша с горном, девушка с веслом, мальчик и девочка в задорном приветствии «будь готов — всегда готов», футболист с мячом — советская символика времен сталинского показного благолепия оттеняла атрибуты буржуазного благополучия — стол и стулья ажурного пластмассового литья, шелковый зонт над ними; Audi в тени каштана.
По принципу «из дерьма — конфетку» полуразрушенное здание пионерского корпуса подлатали, подкрасили и сдали в аренду на лето богатой старухе. Она обставила комнаты, надерганной со склада мебелью, отгородила лишнюю территорию скамейками; выцыганила у директора позволение передвинуть на лужайку скульптуры и, в довершение, довела, за отдельную плату, до ума бассейн.