Джеймс остановился, решив договориться об отдельной комнате с хозяином. Уладив дело, он зажал медный ключ в руке и поднялся по лестнице. Если Роуз хочет его, то ждет его. А если нет, если она уже в постели и, что более важно, спит, тогда, несмотря на свои желания он воспользуется этим ключом и проведет ночь в другой комнате.
Щелчок замка отозвался эхом в пустом коридоре. Сдерживая дыхание, Джеймс опустил ключ в карман, повернул ручку и вошел. Только пламя камина освещало комнату. Зыбкие золотые лучи падали на женские очертания под темным шерстяным одеялом.
Под ложечкой засосало, разочарование обрушилось на него с сокрушительной силой. Морщина пересекла лоб. Осторожно ступая, он подошел, чтобы взять свой чемодан, стоявший около комода.
— Джеймс, ты куда? — послышался из темноты мягкий голос Роуз.
С вещами в руках Джеймс повернулся к постели. Темные волосы раскинулись по обнаженным плечам беспорядочными волнами. Шерстяное одеяло сбилось, открывая роскошную грудь. На ее нежном теле не было ничего, ни ночной сорочки, ни рубашки… Роуз была абсолютно голая.
Быстрый толчок желания, и вожделение бурной вольной побежало по венам. Джеймс проглотил слюну, борясь с желанием сдернуть это одеяло, схватить ее голое тело, прижать к себе.
— Я попросил еще одну комнату, чтобы ты могла отдохнуть…
— Но…
Роуз потрогала простыню на бедрах.
— Что? — спросил он.
Искра надежды вспыхнула в нем.
— Я думала, ты хочешь остаться со мной. — Она поправила одеяло. Оно соскользнуло с ее груди до талии. — Ты же сказал в карете: «Позже».
Чемодан со стуком упал на пол.
— Тебе помочь раздеться?
— Нет, я сам справлюсь.
Жилет, галстук, рубашка и брюки быстро присоединились к пальто на полу, и в ту же секунду Джеймс скользнул под одеяло в ее объятия. Безусловное желание в ее поцелуе уничтожило последние остатки боли в его груди.
Роуз смотрела на дом через открытую дверь кареты, потом отвела глаза и взглянула на руку, которую ей протягивал Джеймс. Сильная, уверенная и… без перчатки. Да, он тот мужчина, который не считал обязательным носить перчатки.
Взгляд снова вернулся к дому за его плечом. Золотистый, словно мед, цвет стен Хани-Хауса[3] полностью оправдывал его название. Аккуратно подстриженный кустарник обрамлял три окна на нижнем этаже. Четыре трубы выступали на линии крыши, которая встречалась с окончаниями окон второго этажа. Необычный, очаровательный и элегантный, с точными ясными пропорциями, он нисколько не походил на большой Пакстон-Мэнор. Скорее, это была прекрасная резиденция для джентльмена, предпочитавшего жить на природе, или лондонца, время от времени испытывавшего желание подышать свежим воздухом и отдохнуть от шумного города.