Сердце замерло. На долгих пять секунд. Потом опять забилось. Клинт постарался держаться спокойно. Но это сражение он почти проиграл. Джастин не выдержал его взгляда, вскочил и забегал по галерее.
– Я был пьян, я ни о чем не думал...
Клинт молчал. Он боялся наговорить лишнего. А Джастин торопился заполнить вакуум:
– А она была такая горячая. И кокетничала со всеми. Даже с тобой.
«Дыши. Дыши».
– Что именно ты сделал?
Удивленный, Джастин обернулся. В его глазах было недоверие.
– Она тебе ничего не сказала?
– Нет, а ты ждал, что скажет?
Джастин опять выругался:
– Наверняка просто выбирает подходящий момент.
– Нет, ей нравится самой вести сражение.
– Кому рассказываешь? Она чуть не сломала мне плечо, едва я ее коснулся.
В другое время Клинт ухмыльнулся бы, представив себе Роми и своего шестифутового братца. Сейчас он стиснул губы:
– Зачем ты мне это рассказываешь?
Джастин вздохнул:
– Закон о домогательствах. Она – наша служащая.
– Тогда тебе следует извиниться перед ней, а не признаваться в грехах мне.
Джастин пожал плечами:
– Она – женщина и найдет какой-нибудь хитрый способ отомстить. Предупредит всех цыпочек в округе, чтобы держались от меня подальше. Подсыплет соли в сахарницу. Начнет распространять слухи.
Клинт смотрел на него и качал головой:
– Тебе все еще шестнадцать, а?
– Даю два дня, приятель, и вот увидишь: она всех настроит против меня.
Клинт забрал у него бутылку:
– Ты параноик. Возьми денек, чтобы просохнуть. Если ты вчера к ней приставал, так и терпи теперь, как мужчина, даже если придется пить соленый кофе.
Джастин поднялся и пошел к двери. На лице его играла удовлетворенная улыбка. Клинт окликнул его. Улыбка пропала, когда Джастин увидел выражение лица старшего брата.
– Вот что. Тронь ее снова, и я сломаю не только твое чертово плечо.
* * *
Роми почти забыла, когда Лейтон был таким угрюмым. С тех пор как они приехали в Уайлд-Спрингс, он стал совсем другим мальчиком – счастливым, открытым, радостным. Сегодня же он напоминал маленькую грозовую тучку. К завтраку он не притронулся.
– Лейтон, если ты поел, выброси яичную скорлупу в компост и положи тарелку в раковину. Пожалуйста.
В последние несколько дней у нее и у самой было не лучшее настроение.
Он сполз со стула:
– Да, мэм.
Роми замерла. Потом тихонько вздохнула:
– Что это за «да, мэм», мистер?
– Так солдаты говорят. Это вежливо.
Она выпрямилась:
– В последний раз, когда мы виделись, ты солдатом не был.
– Собираюсь быть. – В его маленьких круглых очках сосредоточилось сплошное непокорство.
«Не ругать. Только не ругать».
– А что случилось с желанием быть ученым?