Лучше было не вспоминать.
— Автор комедий сделал бы из этого фарс, — заметил Томас. — Признания в разных комнатах и все такое.
— Этот автор комедий не мог быть католиком, — отреагировала она.
Они шли по тропинке через низкий кустарник. Заколоченные досками коттеджи замерли в ожидании своих летних гостей. Машины на остров не допускались, и Линде стало интересно, как эти дома строили. Неужели и стены, и черепицу, и дымовые трубы привезли на кораблях?
— Острова всегда напоминают мне об островах Шоулз[10]. — сказал Томас. — Адское место.
Прошло какое-то время, прежде чем она вспомнила и поняла. Она остановилась на тропинке.
Томас догадался, о чем она подумала.
— Неважно. Я бывал там после этого много раз.
Это своего рода отвага, подумала она, — способность смотреть самому худшему в лицо. Есть ли там какая-то морила, знак? Как можно вынести такое зрелище?
— Что случилось с Региной? — спросила она, когда они снова двинулись в путь.
— Она теперь живет в Окленде, у нее двое детей.
— В Окленде в Новой Зеландии?
— Мы иногда переписываемся. Она работает в фармацевтической компании.
От разности давлений между трагическим и обыденным у Линды кружилась голова.
— У ее мужа овцеферма, — добавил Томас.
— Значит, рубец рассосался.
Томас принялся закатывать рукава рубашки.
— Кто знает?
Они остановились у небольшого белого дома с ярко-синими ставнями, в котором устроили кафе для тех, кто решил путешествовать по острову пешком. Удивительно, как много они прошли с Томасом. Линда покрылась потом в своей блузке из синтетической ткани, похожей на шелк. Сейчас, при такой не по сезону жаркой погоде, синтетическая блузка не казалась больше разумной покупкой. Она высвободила блузку, которая теперь вздымалась над джинсами. Прохладный бриз обдувал талию. Волосы на затылке были липкими, и она встряхнула их рукой.
— Проголодалась? — спросил Томас.
Можно было выбрать стол со скатертью внутри помещения или голый стол для пикников на открытом воздухе. Выбрали второй, закрепив салфетки бокалами и бутылкой кетчупа. Они сели рядом, глядя на воду, которая вся сверкала, не считая теней, отбрасываемых несколькими разрозненными безобидными облаками. Томас сел очень близко, то ли умышленно, то ли не чувствуя расстояния. Их руки то и дело соприкасались от локтя до плеча, и такая близость смущала Линду. Она мысленно увидела салон машины («бьюик-скайларк» с откидным верхом) — салон с белой и красной кожей. Она не помнила года. Верх поднят, окна запотели, полицейский светит фонарем сквозь мокрые мутные стекла. У всех ли подростков этого времени такая память?