А кресты, высеченные в каменных порталах внутреннего притвора
[11], явно указывали на то, что их сделали ещё крестоносцы, притупившие в знак мира по возвращении из Святой земли свои боевые мечи. По всей видимости, именно эти образцы камнерезной техники да могильная плита некой Мэри Поттингер, почившей в 1722 году в возрасте ста семи лет, составляли главные достопримечательности Литл Бидлингтона, так как именно их с гордостью продемонстрировал дорогим гостям местный викарий — достопочтенный господин Уэстон.
Ведь спустя каких-то несколько часов Литл Бидлингтону предстояло навсегда распрощаться со своей неприметностью, а самому господину Уэстону прочно занять своё, пусть и небольшое, место в истории. Он, ныне один из многих незаметных слуг Господа, вскоре перестанет прозябать в безвестности, читая проповеди своей немногочисленной пастве, чтобы в конце концов окончить свой земной путь в людьми и богом забытой глуши. Нет, он прославится как викарий, тайно обвенчавший наследника самого богатого пэра Англии. Возможно, ему даже поставят памятник, чтобы увековечить для потомков сие знаменательное событие, прямо тут, подле надгробной плиты местной долгожительницы Мэри Поттингер. Ну, или, на худой конец, викарий просто получит ещё один повод посплетничать с кем-нибудь из прихожан за чашкой чая на долгие годы вперёд.
В этом-то и крылась причина столь явного довольства достопочтенного господина Уэстона, который не в силах был сдержать широкую ухмылку, помимо воли расползавшуюся на его лице.
Кристиану вместе с матерью и сестрой, а также его дедом, старым герцогом Уэстовером, чтобы без лишней огласки добраться до Литл Бидлингтона, пришлось выехать из Лондона на рассвете, в специально нанятом ради такого случая экипаже. И если бы не Элеанор, оживлённой болтовнёй отмечавшая все сколько-нибудь интересные места, мимо которых они проезжали, то за всю дорогу не было бы произнесено и полслова.
Сразу же по прибытии в деревню слуга герцога отправился к викарию и поднял того прямо с постели, сунув ему под нос специальную брачную лицензию, выданную и подписанную самим архиепископом.
Викарий, в нелепо скособоченном ночном колпаке, враз сбросил с себя сонный морок.
— О, это такая большая честь для меня — провести для вас службу, ваша светлость, — бодро заявил он и после нехитрой процедуры утреннего омовения облачился в приличествующие своему сану одеяния с такой живостью, что привёл всех в искреннее изумление. И вот теперь господин Уэстон стоял перед алтарём, счастливо осклабясь, обрадованный столь нежданно свалившейся на него удачей.