— Ой, мы забыли поблагодарить младенца Иисуса, — говорю я Ма.
— Так поблагодари его сейчас, он не обидится, если ты скажешь ему спасибо чуть попозже.
Потом я громко рыгаю, и мы снова ложимся спать.
Раздается стук в дверь, и Ма, надев на себя и на меня маски, впускает доктора Клея. Сейчас он уже не такой страшный.
— Как дела, Джек?
— Хорошо.
— Дашь пять?
Он протягивает мне пластиковую руку и шевелит пальцами, но я делаю вид, что не замечаю их. Я не собираюсь отдавать ему свои пальцы, они мне и самому нужны.
Они с Ма обсуждают, почему она не может уснуть, говорят о тахикардии и восстановлении утраченных навыков.
— Попробуйте вот это, по одной перед сном, — говорит он, записывая что-то в своем блокноте. — А от зубной боли лучше принимать противовоспалительные лекарства.
— Можно мне пить те лекарства, к которым я привыкла, а не те, что выдают мне сестры, как будто я больная?
— Да никаких проблем, только не разбрасывайте их по всей комнате.
— Джек приучен к тому, что таблетки трогать нельзя.
— Я думаю о нескольких наших пациентах, которые тоже подверглись насильственному лишению свободы. А тебе я принес пластырь.
— Джек, доктор Клей к тебе обращается, — говорит Ма.
Я прилепляю пластырь на руку и чувствую, что не ощущаю больше этой части руки. Доктор Клей принес еще крутые очки, которые надо надевать, когда в комнате слишком ярко светит солнце: мне — красные, а Ма — черные.
— Мы теперь будем похожи на рэперов, — говорю я ей.
Очки станут темнее, если мы выйдем наружу, и светлее — если останемся внутри помещения. Доктор Клей говорит, что у меня отличное зрение, но мои глаза еще не приспособились смотреть вдаль, я должен напрягать глазные мышцы, глядя в окно. А я и не знал, что в глазах тоже есть мышцы, я нажимаю на них пальцами, но не ощущаю никаких мышц.
— Ну, как там твой пластырь? — спрашивает доктор Клей. — Рука уже онемела? — Он снимает пластырь и трогает мою руку.
Я вижу его палец на моей коже, но не ощущаю его. После этого, к моему ужасу, он достает иглы и говорит, что очень сожалеет, но должен сделать мне шесть уколов, чтобы я не подхватил разные страшные болезни. Вот для чего он принес этот пластырь — чтобы я не почувствовал боли, но я не хочу, чтобы мне делали шесть уколов, и убегаю в туалет.
— Но ты можешь от них умереть! — говорит Ма и тащит меня назад.
— Нет!
— Я имела в виду микробов, а не уколы.
Но я все еще сопротивляюсь.
Доктор Клей говорит, что я — храбрый, но я знаю, что это не так, я израсходовал все свое мужество, выполняя план Б. Я кричу и кричу. Ма держит меня на коленях, пока доктор втыкает в меня свои иглы. Мне больно, потому что он снял пластырь, я плачу и прошу снова прилепить его, и Ма в конце концов делает это.