Он и сам не знал, ну почему эта баба по соседству заняла его мысли и вторглась в жизнь одинокую, суровую светлым слабым лучом. «Ну на что тебе, старый дурак, эта корова? Кой с нее понт? Хиляй в бардак! Там любую сфалуешь за бабки. И много моложе ее и корячить из себя не станет. Да и заложит эта сука, хотя ни у одной за плечами не стоял. Но как это? Вон было ж, когда менты возникли к нашим чувихам, а мы с ними забавлялись. Через окна смылись мигом. Такая жизнь пошла, не угадаешь, кто кого и где уроет».
Прошла неделя с того дня, как Шкворень с Катериной стали смотреть на окна друг друга. Сначала с подозрением, с опаской, потом с любопытством и трепетом.
«Ну и плечи у него! Вот это мужик! Не то что мой: на ладони поднять можно и не почувствуешь, что в руку поймала», — разглядывала в освещенном окне раздевшегося до пояса Шкворня.
Тот за прошедшие дни успокоился. Менты не возникали. Понял, баба его не высвечивает, а значит, свою имеет цель. Повернувшись, приметил Катерину в окне и жестом позвал ее. Та оглянулась, Дамир уже спал, разметавшись в постели. Сына еще не было, он возвращался много позже, и баба тихо вышла во двор.
— Иди ко мне, касатка моя. Прости, что обидел тебя, глупый осел. — Жадно, непривычно торопливо шарили по телу чужие руки.
Катерина отталкивала их, но в душе ликовала. «Получай, гад!» — смеялась над мужем молча.
— Голубка! Солнышко мое! — Дрожали руки соседа горячие, сильные.
Он целовал Катьку так, как никто в жизни. Баба растерялась. Ей не хотелось сопротивляться этому напористому человеку, а он становился все настойчивее.
— Я люблю тебя!
Катерина сжималась в комок. Ей было стыдно и почему-то радостно. Она даже от мужа не слышала признаний и таких ласковых слов.
— Не бойся, родная моя! Поверь себе и мне. Ты не ошиблась. — Стиснул в объятиях, целовал так, что баба не удержалась на ногах.
Ах, как пахла мята совсем рядом, как пели ночные птицы над их головами, как не хотелось возвращаться в свой убогий дом к Дамиру, тщедушному, низкорослому, так не похожему на соседа! И почему не этот, а именно тот стал ее мужем? За что наказала судьба? Ведь ей плохо в своей семье. С этим она впервые в жизни почувствовала себя женщиной, нужной и любимой.
Катерина вернулась домой, шатаясь, как пьяная. Ее отсутствие осталось незамеченным. Дамир спал, а сын так и не пришел ночевать.
Баба прилегла прямо на кухне, на лавке, но уснуть не смогла. Она пыталась стыдить себя и тут же оправдывала: «Что ж такого? Узнала, что я не колода и не кобыла? Баба, да еще какая! Впервой прозрела и почуяла, каким должен быть мужик и за что его любить следует! Уж сосед не то что мой сверчок!» Вспомнила всю встречу со Шкворнем и покраснела. «Опытный черт, тертый! Скольких он вот так взял? Из его лап не вырвешься! А и неохота! Ох, бесстыжий змей! Ну всю обласкал, обцеловал, неугомонный! А как не отпускал? Все умолял побыть с ним еще. Все ему мало!» — смеялась баба втихомолку и вспоминала.