Минаан одет был легко. Он и подумать не мог, что сегодня ему доведется забираться на столп. Все, кому могли предложить это сделать, оделись тепло, в плотную одежду,— чтобы смягчить удары снежков. А он был еще и с непокрытой головой. Кто-то из ребят подбежал, нахлобучил на него шапку...
...От волнения Минаан ничего не видел, кроме башни и столба.
Шум толпы, казалось, гудит в его теле. Шум подхватил его, повлек... Он слышал только шум... Но еще несколько шагов — и первый снежок, угодивший в плечо, отрезвил его, привел в себя. Первое, что промелькнуло в голове,— сожаление о том, что он не послушался мать. Утром она заклинала всеми святыми: оденься потеплее, простудишься. Но он не внял ее просьбам... А эти снежки — как свинцовые катышки...
На башню взобрался быстро. Правда, от снежка, стукнувшего по затылку, на миг чуть не потерял сознание, но все же втащил свое тело на зубец башни. «Это наверняка Гвегну метнул, никто другой...» — подумал он. Второй снежок попал в шею... «А это Джохан»... Еще один снежок с силой скользнул по мочке уха — словно кусок мяса содрал. «Это, верно, подарочек Чар-голи... Спасибо, ребята, большое спасибо!..» — иронически поблагодарил он товарищей. А самое обидное, что эти самые снежки он своими руками скатывал, отжимал!..
На столп взбирался ловко, легко, как кошка. Тело послушно подчинялось ему, ноги и руки работали цепко, сильно. Гул толпы доносился снизу. Им овладело странное ощущение, будто именно этот гул поднимает его наверх.
«Еще немного, и будет легче, еще немного»,— подбадривал он себя.
В этих размышлениях он неожиданно для себя оказался почти вровень с крестом. Шум внизу усилился. Еще один рывок, одно усилие — и он взметнулся вверх, очутившись едва ли не выше уровня креста. Теперь толпа ревела. Он обвился вокруг столпа ногами и всем телом. Руки вцепились в перекладины креста, и он расшатывал его, дергал, пытаясь отодрать от столпа.
— Бросай к храму!.. К храму бросай!..— орали из-под липы.
Гости ринулись к храму на случай, если он бросит крест в ту сторону.
— Бросай ниже, к полям! — крикнули еще.
Лагамцы стремились внести замешательство в ряды «противника», рассредоточить его силы, сбить с толку.
Жители Сэт-Лахтаги понеслись к полям.
Михаил метнул зоркий взгляд на бурлившую площадь — точно хищная птица, высматривающая добычу.
«Ни к храму, ни в поля не кину. Вон метатели снежков стоят себе, никто на них не обращает внимания, туда и кину. Уж они позаботятся о кресте... Заодно авось кому-нибудь по голове бабахну — в отместку...» — беззлобно усмехнулся он.