До чего увлекали нас эти состязания! В лунные вечера мы забывали о времени и до полуночи поднимали саджилдао, метали камни — кто дальше. Побежденные с нетерпением ожидали следующего свободного дня, чтобы на этот раз одержать победу. В свободные дни обсуждались общие дела, принимались важные решения, проводились соревнования. Соревновались в верховой езде, в беге, в лазаний на вертикальный столб, в стрельбе из ружей, в метании камней, а зимой — снежков, поднимали саджилдао, переплывали и переходили вброд реку.
Поднимать саджилдао было одним из самых любимых состязаний. Помню, на второй день после того, у меня всегда болели мышцы, особенно мышцы рук.
...Когда меня спрашивают, как я удерживаюсь, повиснув над пропастью на одном пальце, в памяти моей в первую очередь всплывает картина — церковный двор, серый камень саджилдао, и мы, ребята нашей деревни, соревнуемся, поднимая эту глыбу... Счастливые, беззаботные дни. Наверное, я и мои товарищи порядком натренировали тогда свои руки... И многое другое вспоминается из детства — то, что оставило след на всю жизнь...
На второй день Минаан вернулся, принес из пещеры Антона трут и огниво.
— Дедушка Антон обрадуется,— сказал Бесарион.— Знаешь, когда он их там оставил? Э-э, он и сам не помнит, сколько лет назад это было, в пору его юности.
— Антон обнаружил пещеру, что ли?
— Да, случайно набрел. Пещера хорошая, только ночевать в ней нехорошо. Ты ведь убедился в этом?
Не хотелось Михаилу признаваться, но разве он обманет отца? Нет, конечно, расскажет все, как было.
— Да, правда. Я порядком перетрусил, черт знает что мерещилось, и крик какой-то, вопль страшный слыхал. Может, такой же, как Бекну и Габриэл на Тэтнулде слышали. Но наверняка сказать все же не могу — действительно ли слышал или чудилось...
— Крик, говоришь? — Бесарион задумался.— Да, помню, Габриэл однажды рассказывал Белому старцу про какой-то крик. И он тогда сказал Габриэлу так: «Верно, простуженные дали кричали, ждали от вас помощи». Да, именно так сказал он Габриэлу. А тебе он ничего не говорил про дали?
— Про дали? Да, говорил. Теперь, мол, им плохо приходится, ты, мол, должен им помочь.
— Гм, так и сказал? Странный он человек, ей-богу!.. Ну ладно, теперь слушай главное — Антон согласен, чтобы ты ехал на Северный Кавказ. Видишь, и он на твоей стороне, все вы сговорились против меня, это я один дурак, тупица, глупец, а вы все мудрецы! Ступай, отправляйся на север, если хочешь, пожалуйста, хоть завтра собирай свои манатки и езжай!..— постепенно распалялся Бесарион, зная, что сына ничто не в силах удержать, что ничего нельзя придумать, нет такого довода, который бы остановил его.