СЕРДЦЕ СТАЛЬНОЕ И КОЛЬЧУГА СТАЛЬНАЯ!..
— В течение подготовительного периода подобраны и изготовлены шлямбуры различных видов и моделей.
Наше снаряжение заметно отличалось от прежнего альпинистского высотно-экспедиционного снаряжения. Например, шлямбурные крючья нашей конструкции были намного легче и удобнее в употреблении, нежели обычные, потому что были сделаны из сплава дюралюминия и титана. Из этого же прочного сплава были и карабины, что уменьшило их вес. Репшнуры из чистого капрона тоже значительно уменьшили общий вес снаряжения.
Разнообразие крюков, широкий их выбор позволяли использовать малейшую трещинку на гладких поверхностях Зеркала Ушбы. Мы разработали новую конструкцию площадок, так называемые «платформы», которые оправдали наши надежды.
Из-за уклона и гладкой поверхности Зеркала несколько ночевок предстояло провести в висячем положении. Чтобы сделать эти ночевки комфортабельнее, мы решили запастись гамаками.
Гамаки были сплетены, но надо признать, что они не очень оправдали себя. «Кровати» требовали дальнейшего усовершенствования и разработки.
...— Как не помню, что же еще я помню, если не это! Ты сказал: я тоже останусь, но трое ведь не могли идти в одной веревке, и тебя уговорили, уговорили идти двойками...
— Чуяло мое сердце, я же сказал тебе, что сердце чуяло...— повторил второй.
— Это выдумки, сердце ничего не чувствует. Сердце работает, перегоняет кровь по всему организму, и никаких чувств у него нет,— возразил третий.
— Нет, не все так устроены. У некоторых сердце чересчур чувствительное. Не все одинаковые...
— Мы спустились чуточку ниже, поставили там палатку и начали ждать. Мы звали их, кричали, но кто бы нас услышал в этот вечер!.. Мы кричали до хрипоты, мы надорвали глотки...— это произнес третий.
— Скажут, может быть, что мы спали, сладко спали в теплых палатках... Но ты только представь, что твои товарищи бродят где-то, затерянные, голодные, холодные, и борются со смертью... ледяной ветер... Разве может человек спать спокойно... когда так? Да лежи ты хоть в королевской постели, ни на минуту не сомкнешь глаз, не задремлешь! — заговорил первый.— Тэмо прав, у одного чуткое сердце, а у другого — все равно что сталь, от него и пуля отскочит. Всевышний каждому дал свое сердце, не похожее ни на чье...
— Знаешь, Минаан,— с сиплым стоном выдохнул четвертый,— мне жаль тебя, очень жаль, потому что ты не поднялся на вершину. Мне жалко всех, кто не поднялся туда...
— А как Михаил? Что он говорит о нас? — спросил второй.
— Михаил? — не переставая массировать пострадавшего товарища, отозвался Минаан.— А что особенное он может говорить?