И вдруг снова — точно яблоки с дерева посыпались — наверху застучал молоток!
Мы даже не утираем с лица дождевые капли — до того ли, когда такая радость!.. Наверное, сейчас они проходят воронку.
— Сколько метров? Посчитай, сколько метров!..— снова кричит снизу Михаил. Он и его тезка управились с упаковкой багажа, подготовились к «транспортировке» и с замиранием сердца ждут сигналов сверху.
Интонация Старшего кажется нам странной. Чего он волнуется, ведь пока все в порядке, дело, слава богу, идет хорошо — ребята проходят воронку...
— Стук доносится издалека... Вероятно, они проходят воронку...— кричим вниз.— Видимость плохая, но стук слышится издалека...
Как раз в это время задул восточный ветер, содрал со стены завесу тумана, и мы увидели невероятное — штурмующая связка оказалась всего лишь в каких-то нескольких метрах от нас! Они топтались на освоенной полчаса назад высоте. А мы-то воображали, что они проходят воронку! Какое разочарование! Наша радость оказалась напрасной, преждевременной. Во всем виноват был туман. А ведь мы не были новичками!
— Десять метров!..— крикнул я вниз.— Они опять там!
— Тьфу, черт! — чертыхается Джумбер. Я тоже чертыхаюсь — от стыда и злости.
— Необходимо помочь! Ребятам трудно!..— кричит снизу Старший.
Через несколько минут он у нас. Не вытерпел, сам пошел на помощь. Он связывается основной страховочной веревкой и идет к штурмовой двойке.
— Не люблю я эти воронки... Никак к ним не подступишься. Попробую обойти сбоку,— сказал он нам и скрылся в новом наплыве тумана. Лишь по колебанию веревки понимаем, что он продвигается вперед. А ребята замерли. Видно, выбились из сил. Или потеряли надежду преодолеть воронку и ищут другой путь?
Проходит несколько минут, которые кажутся вечностью.
— Все остаемся на своих местах, пока что-то выяснится,— доносится сверху голос Старшего.
Через несколько минут снова застучал дятел. Стук доносится слева. Значит, идут по смежной скале.
Веревка задрожала, дернулась туда-сюда, потом, словно набравшись, сил, тихонечко сдвинулась с места.
Мы выдохнули с облегчением.
Я посмотрел на Джумбера, На лице его вновь проступила едва заметная улыбка, оно как бы осветилось радостью. Вероятно, то же было и со мной.
— Ребята, что слышно, как дела? — кричит снизу наш носильщик, оставшийся без пары, Михаил-Младший.
В его голосе — нотки уныния. Несомненно, одиночество действует на него скверно. Человек в горах может преодолеть множество трудностей, но рядом он должен чувствовать плечо товарища, который делит с ним радость и беду.