Внезапно мной овладело теплое, необычайно теплое чувство, и странное волнение сдавило глотку. Я не знаю, что случилось в те минуты, но что-то мягко и горячо щекотнуло щеку — то была невольная слеза...
«Кого, кого я могу любить больше этого человека? Братьев, родственников? Неужели только кровное родство рождает высочайшую любовь между людьми, а не их взаимопонимание и духовная близость?» — думал я. Мне вдруг страстно захотелось заключить в объятия моего друга и расцеловать его, но, разумеется, я сдержал свой порыв. Я только отнял одну руку от веревки и положил ее на плечо моего друга.
Он взглянул на меня, но вряд ли заметил ту слезу, да и как можно было ее заметить среди бесчисленных капель дождя, струившихся по моему лицу!
— Поднимайтесь по вспомогательной веревке,— услышали мы в это время приказ сверху,— осторожно поднимайтесь...
Первым иду я. Джумбер должен следовать за мной, но он категорически отказывается. Я останусь, говорит он, помогу Михо тащить груз. Михо был один, и ему приходилось труднее всех. Труднее уже потому, что он понятия не имел о том, что происходило в нескольких шагах над ним: основная веревка доходила только до нас.
Шлямбурные крючья, точно серьги, висели на мокром граните, веревка увлекала меня вверх. Другой ее конец крепко-накрепко держали мои товарищи, и я не думал ни о какой опасности. Вскоре я миновал неприступную воронку. Ее гладкие, словно отполированные стены. На гребне меня встречают ободряющими возгласами Шалико и Джокиа. Прильнув к скале, они, словно рыболовную сеть, тянут вверх капроновую веревку.
— А Михаил? Где Михаил? — спрашиваю я, едва снявшись с основной веревки и оглядевшись. Старшего нигде не видно.
— Михаил? — Шалико посмотрел на уходящую вправо трещину.— Он пошел вдоль этой трещины, чтобы хоть наполовину выполнить сегодняшнюю норму.
Трещина представляет собой пояс полутораметровой глубины, уходящий на северо-восток. Метрах в трех от места, где мы стоим, он теряется в густом тумане. Туман поглотил и нашего руководителя. Мы не знали, где он и что с ним, но, уверенные в его мастерстве и сноровке, не особенно беспокоились о нем. А вскоре над нашими головами застучал «дятел». Паузы между ударами и отдаленный шорох обозначали преодоленные шаги и метры. Какую радость приносит сознание того, что упрямая скала все-таки подчиняется воле человека!
Наконец появились и Джумбер с Михо, который один тащил все наше походное снаряжение, весь наш провиант.
— Послушай, чего ты смотришь, помоги ему...— окликнул я Джумбера.— Вроде ты для того и остался внизу?