— Мы прошли башню! — взволнованно воскликнул Парменио. — Теперь, должно быть, мы в переходе, который ведет внутрь крепости. Мы…
Конец фразы он проглотил, ибо перед ними внезапно возникло невесть откуда множество воинов. Они загородили рыцарям путь. Крестоносцы, одновременно и разъяренные, и напуганные, неистово устремились на врага и принялись колоть и рубить налево и направо. Некоторые со стонами падали на колени, зажимая кровоточащие раны. Пол сделался скользким от крови. И вот им удалось прорубить себе путь сквозь полчище врагов, они вырвались из башни, жадно вдохнув ночную прохладу. Не теряя времени, тамплиеры спустились по ступеням и рассыпались по вымощенной булыжником площади, от которой расходились ведущие в город узенькие переулочки. А за спинами крестоносцев что-то обвалилось с дьявольским грохотом. На руке де Пейна вдруг повис Парменио. Эдмунд сперва попытался его стряхнуть — он все еще был опьянен неистовством отчаянной рубки в переходе, когда его меч кромсал плоть врагов, а струи их горячей крови брызгали прямо ему на лицо. Ему все еще чудились искаженные злобой смуглые лица, вихрь рубящей и режущей стали, запахи крови и пота, забиваемые смрадом гари.
— Эдмунд! Давай сюда, Эдмунд!
Они оказались у подножия лестницы, ведущей в башню со двора. Рыцари Храма выстроились дугой, готовясь наступать дальше. Де Пейн услышал, как его окликают по имени, но Парменио тянул и тянул его по булыжной мостовой все дальше. Рыцарь неверным шагом последовал за ним. Он еще ничего не понял, но страх, овладевший Парменио, передался и ему самому. Вдвоем они добрались до начала переулка, где гулял свежий ветерок, охлаждая их разгоряченные лица. Парменио с силой потянул за щит.
— Эдмунд, Эдмунд, ради всего святого, снимай это все!
Де Пейн уронил щит, выпустил из пальцев меч. Снял шлем и, будто во сне, стянул с себя хауберк. Парменио в это время непрестанно нашептывал ему что-то о грозящей им опасности. Де Пейн бросил взгляд на площадь. Остальные тамплиеры — теперь их было около тридцати человек — перестроились, образовав кольцо, стоя плечом к плечу, сомкнув щиты. Эдмунд понемногу остывал от горячки боя, и до него начал доходить смысл того, что шептал Парменио. Они оказались отрезанными от своих. Де Пейн вспомнил ужасный грохот второго каменного обвала: это обрушилась верхняя кладка башни у ворот, завалив проделанный тамплиерами пролом, и теперь оставшиеся снаружи ничем не могли помочь пробившимся внутрь. Отдаленные звуки битвы звучали все громче. Этот приступ осажденные отобьют, а уж затем турки разделаются с противником, проникшим в крепость. Де Пейн с ужасом следил за происходящим. Великий магистр со своими лейтенантами,