— Слыхала, что в Крестах она?
— Разное гундосят.
— Она, Бруня, в Крестах. И сидеть ты будешь с ней в одной камере.
— Господи, спаси, — снова перекрестилась воровка. — Не надо, боюсь.
Следователь улыбнулся.
— Во-первых, она не страшная. Приятная, милая дама. А во-вторых, не сознаётся, что она Сонька.
— Как же не сознаваться, ежли она Сонька?! Все воры об ней знают!
— Воры знают, а следствию надо доказать. Ты нам в этом поможешь.
— Не буду, — замотала головой Бруня. — Воры прирежут.
— Будем тебя оберегать, Бруня.
— Не-е, все равно не буду.
Егор Никитич помолчал, стуча ногтями по столу, неожиданно улыбнулся.
— Давай сотрудничать, Бруня. Хуже тебе от этого не будет.
— Клянетесь?
— Клянусь.
— Смотри, следак, — вдруг перешла на «ты» воровка, — смарьяжишь, мои черпуны легко выйдут на тебя.
— Ты тоже, кочерга, смотри. — Гришин поднялся, взял со стола Феклистова листок бумаги. — Ставь здесь крестик.
— Для чего?
— Чтоб тоже не смарьяжила.
— Не, я крестик не умею. Я лучше палец.
— Давай палец, — согласился Гришин и подал воровке бумагу.
Обе койки были пристегнуты к стенкам, Сонька привычно мерила шагами камеру, когда дверь с грохотом открылась и в камеру впустили Бруню.
Бруня хмуро посмотрела на сокамерницу, бросила тощую торбу возле одной из коек.
— Здесь буду.
Сонька никак не отреагировала на такое заявление соседки, дождалась, когда охранник закроет дверь, снова стала ходить из угла в угол.
Бруня прислонилась к койке, окинула взглядом камеру, затем посмотрела на Соньку.
— Чего бегаешь?
Та не ответила, продолжала ходить.
— Остановись, сказала! В глазах ломит!
Когда Сонька оказалась от Бруни совсем близко, ухватила ее за руку, рванула на себя.
— Замри, сказала, сука!
И тут случилось неожиданное. Сонька с такой силой ударила сокамерницу по лицу, что та рухнула на пол как подрезанная, после чего Сонька набросилась на нее и стала душить.
— Акошевка, млеха, мокрица, суконка, чухарка, шмоха, жиронда!
Бруня хрипела, отбивалась, защищалась, что-то бормотала, и в это время в дверь громко постучали, в окошке показалась физиономия надзирателя.
— Эй, дуньки!.. Зараз в карцер отправлю! Хватит ломать рога!
Сонька отпустила воровку, поправила волосы на голове, отступила на несколько шагов, смотрела злобно, с ненавистью.
Бруня тоже поправила волосы, вдруг улыбнулась, глядя на Соньку.
— И правда Сонька.
Та молчала, по-прежнему не сводя с нее разъяренных глаз.
— Не бей меня больше, Соня, — попросила Бруня. — А то пригасишь, и никто не сможет тебе помочь. — И, видя, что та никак не реагирует на ее слова, шепотом добавила: — Я от воров, Соня. От Артура, Улюкая, Резаного…