— Получается, что так. Может, не дочка, а подельница. Но по делу проходит именно как дочь.
Князь Воздвиженский постучал по бокалу вилкой, в зале установилась тишина.
— Князь Всеволод Михайлович Крестовский, — представил Воздвиженский худощавого невысокого господина.
— Уважаемые дамы и господа, — начал тот традиционно. — Не стану говорить о горе, которое каждый из нас сейчас переживает. Скажу о другом. Вот Илларион Павлович, — кивнул на Воздвиженского, — роптал в адрес властей, департамента полиции и прочее. А что, уважаемые господа, сделали мы, чтобы укрепить основы законности нашей державы!.. Брюзжим, ворчим, даже, простите, меценатствуем над некими негосударственными организациями сомнительного толка, которые как раз и подтачивают основы законопорядка!..
— Сейчас не об этом речь, Всеволод Михайлович, — вежливо заметил кто-то из сидящих. — Мы поминаем светлой памяти…
— Нет, — горячо возразил Крестовский. — Именно то, о чем я говорю, в полной мере касается гибели Александра Васильевича Брянского…
За столом начался спор, Крестовский пытался перекричать, ему возражали. Табба с иронией посмотрела на своего соседа.
— Вот и помянули князя.
— Россия. Начинаем за здравие, а переходим за упокой, — развел тот руками и поплотнее подсел к девушке. — Позвольте дать вам, если не возражаете, маленький совет.
— Слушаю вас, — удивленно вскинула бровки актриса.
— Совет следующего толка. — Граф помолчал, подбирая удобную формулировку. — Вы обратили внимание на бедлам, который начался за столом. Но это не просто бедлам. Это смятение душ. В каждом из нас живет страх, и от этого мы мечемся между святым и дьявольским…
— К чему вы это, Петр? — спросила Табба.
— Поясню. Помните то собрание, которое вы наблюдали в ресторане «Горацио»?
— Вы ведь сами меня туда привезли.
— Совершенно верно. Так вот… Впредь я бы советовал вам избегать подобных мест и вообще держаться подальше от господ непонятных или сомнительных.
— Я вас не понимаю, граф.
Тот явно нервничал.
— Время непонятное, сумбурное. И в этом хаосе вы, дорогая Табба, по неопытности своей и чистоте можете оказаться замаранной и даже скомпрометированной.
Актриса хмуро смотрела на него.
— Если можно, яснее.
— Хорошо, я могу назвать конкретные имена, но этот разговор должен остаться между нами.
— Уж не про Соньку ли Золотую Ручку?
— Да господь с вами! — перекрестился Петр и внимательно посмотрел в глаза девушке. — На одном из вечеров вы познакомились с поэтом Марком Рокотовым.
Актриса нервно сглотнула.
— Да, познакомилась.
— Он человек талантливый, необычный, привлекательный, но я бы желал, чтобы вы держались от него подальше.