Нет, Лонгфорд ничего подобного не сделал, Джеймс учинил это сам.
И теперь должен проследить, что дело завершено.
Доставка ее домой, а не скандал…
Элинор дремала, уронив голову на плечо Минерве, а та сверлила его взглядом.
Карета наехала на препятствие, пассажиров тряхнуло, и Элинор вернулась к реальности.
— Нерва, куда мы едем? — пьяным голосом спросила она.
— Домой, — ответила Минерва.
— А где Сент-Мор? — Голова у Элинор качалась, когда она пыталась сосредоточить взгляд на подруге. — Знаешь, он поцеловал меня.
— Да, я видела.
— Шш. — Она неловко приложила палец к губам Минервы. — Не говори никому. — Она снова начала засыпать, но вдруг ее глаза округлились. — И вы тоже, Сент-Мор. Шш. Никому не говорите.
— Слово чести, миледи.
— Вы божественно целуетесь, сэр, — сказала она.
— Элинор! — упрекнула ее Минерва.
Элинор покачнулась, потом уставилась на подругу:
— Тебе стоит попробовать. Это точно так, как сказала Люси. Просто божественно! — Она уронила голову на спинку сиденья и начала неделикатно похрапывать.
Даже в темноте кареты было заметно, как запылали щеки Минервы Стерлинг.
Джеймс кашлянул, чтобы сдержать смех.
Элинор права. Поцелуй действительно был близок к чему-то божественному. Он не собирался ее целовать, но в саду в этом небесном платье, с мечтательными глазами, она была полна страсти.
Он подозревал, что на это можно возразить, что он воспользовался ее состоянием. Но он лишь поцеловал кончики ее пальцев, чтобы показать ей, как легко такой повеса, как Лонгфорд, может обмануть леди.
А потом… О Господи, потом его словно затянуло в болото.
Он не знал, чего боится больше: утром посмотреть в глаза Элинор или Джеку.
Сколько раз он, Джеймс, отчитывал своего сумасбродного брата за подобные выходки?
Когда карета остановилась, Минерва взбежала по ступеням и распахнула дверь. Расплатившись с кучером, Джеймс взял Элинор на руки и понес к дому.
Черт, такое впечатление, будто она камней наелась. Одолев ступеньки, он оказался перед лестницей, которая вела к ее спальне.
Спальне?
Минерва, должно быть, заметила выражение его лица.
— Вы не можете нести ее наверх. Это было бы непристойно.
«Даже непристойнее, чем поцеловать ее перед всеми светскими сплетниками?» — чуть не спросил Джеймс.
— Я бы положила ее под стол в столовой, и пусть спит на полу. — По тону Минервы было понятно, что это пойдет Элинор на пользу. — Но я не хочу, чтобы Тия нашла ее в таком виде.
— Тогда поднимаемся, — сказал Джеймс, уже направившись к лестнице.
Минерва раздраженно вздохнула. Она этого не одобряла, но что оставалось делать?