Но Хейки ведет решительное наступление. Ему можно: они с Йоханнесом больше общались — и дрались, и состязались на беговой дорожке. Как ни удивительно, это тоже сближает людей.
Йоханнес уклоняется от ответа, говорит, что ничего он не делал бы, жил бы, как прежде. Это мы понимаем, но нас интересует, есть ли у него заветная мечта. У всех ведь есть. И вот чудо-то — мы заставили-таки Йоханнеса открыться!
Он говорит, вздыхая, что хорошо бы… хорошо бы перед смертью выйти разок в море на паруснике… Это признание делается в шутливом тоне, но чувствуется, что сказано всерьез. Слово назад не возьмешь, и Йоханнес добавляет, слегка смущаясь:
— Да, не худо бы отмочить такую штуку!
Не угодно ли! Здесь сидит Йоханнес, готовый нас выдать, и у него прекрасная мечта. В мечтах все бывает очень светлым. Море, наверное, цвета синьки, парусник ослепительно белый, и волны как лебединые крылья. За кормой бьется пена, в парусах — соленый ветер и так далее. А наш Йоханнес опирается на поручни! Так, по всей вероятности, он представляет себе эту картину. Йоханнес-который-хочет-выйти-в-море. Не угодно ли!
В сущности, нет ничего удивительного, что у твоего врага такая мечта. Нечего умиляться, говорю я себе. Не допускай, чтобы тебя охмурили. С другой стороны, нет оснований насмехаться, не стоит этого делать. Во всяком случае, было прелестное, чистое мгновение, минута доверия, и наша ошибка была только в том, что мы слишком растрогались. Не очень-то заглядывайся на золотистые блики, можешь ослепнуть!
Догорает воскресный день. Проповедь, в которой Якоб назвал церковь тихой обителью, подлинной тихой обителью, и еще что-то непонятное говорил о пышных заморских цветах, закончилась благополучно. Мы просидели ее за органом. Когда церковь опустела, звонарь открывает органный шкаф, и мы выходим наружу, Йоханнес лежит на одеяле и от нечего делать разглядывает потолок, Хейки взгромоздился на кафедру и забавы ради читает вполголоса молитвенник. Этот найденный мною молитвенник — единственное наше чтение. Я нашел его в первый день.
Если тебя запирают в церкви, ты очень скоро полезешь на кафедру. И в ящичке под ней непременно найдешь какой-нибудь старый молитвенник. В тондилепской церкви в ящичке под кафедрой кроме молитвенника оказались еще рожок для обуви, календарь и карманное зеркальце.
Хейки понравился один псалом, и он читает его вслух.
Вдруг я вижу: звонарь, только что поднимавшийся на колокольню, стоит в притворе и манит меня рукой. Он явно взволнован, — очевидно, что-то случилось. Йоханнес дремлет и ничего не замечает. Хейки видит, что я иду к Рооби Сассю, но не обращает внимания и продолжает читать. Звонарь, кивнув на Йоханнеса и сделав мне предостерегающий знак молчать и следовать за ним, начинает подниматься на колокольню. Наверное, ему нужна моя помощь, думаю я.