И постоянно следил, чтобы животное не шарило по чужим карманам.
— Ты верующий, что ли? — изумился Влад. Чего-чего, а такого фортеля он от Коротаева не ожидал.
Впервые в голосе бывшего начальника депутатской охраны прозвучало нечто человеческое:
— У меня вся грудь в куполах…
— Ну, тогда Бог тебя не выдаст.
— Зато свинья наверняка съест.
— Хреновый ты тогда верующий.
— Это не тебе судить.
— Верно, судить тебя будут другие… А ну, давай запрыгивай…
Может быть, и Чикатило крестился?
С Коротаевым за плечами, с двумя автоматами наперевес Рокотов медленно вышел на поляну.
Пилот, не поворачивая головы, открыл им дверцу, и оба залезли внутрь.
— Мое почтение, — осторожно поздоровался Рокотов.
— С возвращением, — коротко отозвался пилот. — Он не опасен? Машину не взорвет?
— Опасен, но не взорвет. Руки коротки.
Это был еще один, довольно безжалостный каламбур. Коротаев раздувал ноздри, впитывая и обрабатывая вертолетную информацию. Слепое лицо его ничего не выражало.
Здоровая рука медленно и осторожно ощупывала сиденье.
Отвинтить, выдернуть, спереть, ударить, выстрелить, полоснуть, грохнуть, придушить, удавить, сожрать…
Включился двигатель, и вот вертушка оторвалась от земли.
Влада не покидало напряжение. До последнего момента он ждал, что их настигнет какой-нибудь чудом уцелевший человек от Ивана Ивановича и прибьет из гранатомета.
В полете он ждал, что их вот-вот каким-то образом отправят за борт.
Еще он постоянно ожидал какой-нибудь самоубийственной выходки Коротаева, но тот был слишком слаб для боевых подвигов.
Он ничего не нашел, а следовательно — не отвинтил, не выдернул и не полоснул.
Улитки-прудовики.
Бенедикция байкальская. Раковина широкая, с узким устьем…
Затворки-мегаловальваты… Megalovalvata piligera и М. Baicalensis…
Байкалия килеобразная…
Уносит смерчем Одиночку и Краста, уносит смерчем Ивана Ивановича и его верного Айболита… Коротаев опасен.
— Тебе его видно? — крикнул он пилоту.
— Что? — не расслышал тот.
— Тебе видно этого урода?
— Видно.
— Вот и замечательно. Присматривай за ним.
— А ты на что? Я машину веду, между прочим!
— Ты жить хочешь? Тогда присматривай. Если дернется, кричи, и я сразу проснусь.
Рокотов отключился.
* * *
Энциклопедия лежала там, где Влад ее оставил, и даже не запылилась. Вообще, все дома выглядело так, словно он никуда не уезжал.
Даже генерал Ясеневский будто бы и не вылезал из кресла, в которое уселся на ночь глядя несколькими днями раньше.
Правда, на столе стояла бутылка праздничного коньяка. И появился новый предмет: на спинке стула висел китель подполковника ФСБ.