— Доброе утро, тетя Рози, — проговорила она с набитым ртом.
Розмари, которую только что грубо вырвали из мира грез, моргнула, но тут же расплылась в улыбке, заметив спустившуюся к завтраку воспитанницу.
Вилимина окинула наряд и прическу девушки оценивающим взглядом, а потом сделала ей замечание:
— Не говори с полным ртом.
— Перестань, Вилли, — пробормотала Розмари, похлопав свою любимицу по руке и придвинув к ней кувшин с персиковым компотом, — дай хоть раз ребенку спокойно поесть!
— Последние восемьдесят лет я каждый день повторяю, что меня зовут не Вилли.
Нижняя губа Розмари задрожала.
— Но Амелия называет тебя…
— Я знаю, как она меня называет, — отрезала Вилимина. — Когда Амелия была маленькой, ей трудно было выговаривать мое полное имя, поэтому я разрешила его сократить.
С Амелии было достаточно и бисквитов, и вечных пререканий двух сестер. Она встала из-за стола и послала тетушкам воздушный поцелуй.
— Увидимся вечером, — крикнула она на прощание.
По дороге в библиотеку девушка испытывала легкое возбуждение. Она уже сделала первые шаги навстречу своему будущему. Хотя, честно говоря, решение поступить на работу официанткой в ночной клуб — это не просто шаг, а гигантский скачок. Самым сложным в этой работе для нее оказалась необходимость три ночи в неделю надевать алые лоскутки ткани, которые почему-то назывались платьем. Оно ничего не скрывало и не оставляло простора для мужского воображения. Но деньги, которые она зарабатывала, помогли ей побороть смущение.
Мурлыча себе под нос, девушка выехала из центра города на Главную улицу. Проехав несколько километров, она повернула и остановилась под сенью двух магнолий, посаженных на том месте, где во время войны один отважный южанин задержал банду мародерствовавших янки.
Где-то в двадцатые годы его потомки настояли на том, чтобы богатый местный пивовар увековечил подвиг их славного предка. С тех пор магнолии разрослись, превратив площадку вокруг себя в тенистый уголок. От знаменитой некогда семьи ничего не осталось. Ходили слухи, что они уехали на север во время Великой депрессии тридцатых годов, но мало кто в это верил. В конце концов, настоящий южанин скорее умрет с голоду, чем поедет жить к янки.
Захватив сумочку и пакет с ланчем, Амелия вышла из машины и, проходя мимо исторической достопримечательности, весело отсалютовала магнолиям.
* * *
Свернув с Главной улицы, Тайлер Сэвэдж поехал по Магнолия-авеню. Сильные загорелые руки уверенно лежали на руле грузовика. Благодаря усилиям Рэймонда Эрла машина снова была на ходу, и Тайлер подсчитывал в уме, сколько удобрения ему необходимо купить. Внезапно он резко нажал на тормоз и остановился.