— Моего белья?
Розмари захихикала, как девчонка.
— Вообще-то речь идет о твоем лифчике. Вилли, оказывается, занимается учетом наших трусов. По-моему, у нее ум за разум заходит.
Амелия помнила, что вернулась домой в трусиках, но вот отсутствие лифчика она заметила сразу, как только начала подниматься по лестнице. Трение ткани об обнаженную грудь лучше всяких слов дало ей понять, что дома у Тайлера она оставила не только свое сердце.
— Она сказала, — продолжала Розмари, — что всегда считает белье перед стиркой, и думает, что уронила твой лифчик по дороге в ванную. Ты не знаешь, где он может быть?
Амелия закатила глаза.
— Я поищу, — ответила она, — а ты иди посмотри телевизор. Уверена, он где-нибудь завалялся.
— Спасибо, дорогая, ты такая добрая.
Как только Розмари ушла, Амелия вытащила из комода чистый лифчик, немножко помяла в руках, потом сбегала в ванную и побрызгала его дезодорантом. Обратно она бежала, перепрыгивая через две ступеньки.
— Вот он, тетя Вилли, — воскликнула она и, помахав перед носом тетушки лифчиком, быстро запихнула его в стиральную машину вместе с остальным бельем.
Вилимина удовлетворенно кивнула.
Амелия наблюдала за тем, как лифчик покрывается мыльной водой и начинает вертеться в барабане. Вот бы мои проблемы было так же легко смыть, как грязь! Надо найти способ рассказать Тайлеру правду, и как можно быстрее!
Стоя на крыльце, Вилимина смотрела, как человек из Атланты уезжает на голубом «крайслере». Розмари тихонько всхлипнула.
— Я так любила эту машину.
— Знаю, сестренка, но мы получили за нее отличную компенсацию. — Помахав перед носом сестры чеком на пять тысяч долларов, она сложила его и убрала в карман.
— Если бы не Тайлер, у нас никогда бы это не получилось.
Улыбка сползла с лица Вилимины. Как ни неприятно в этом признаваться, но сестра права. Она посмотрела на новое стекло, которое он помог вставить, на пенек от срубленного дерева и, наконец, на крышу, новое покрытие для которой страховая компания уже полностью оплатила.
Все это произошло в то время, когда она беспомощно валялась в больнице Саванны. Кроме того, очевидные перемены произошли с Амелией, причем дело касалось не только стиля одежды, но и манеры поведения. В дни молодости самой Вилимины неприлично было прилюдно обнимать и целовать поклонника.
Вдруг, к ее явному неудовольствию, предмет ее размышлений появился на подъездной дорожке. Розмари бросилась ему навстречу, как какая-нибудь школьница.
— Тайлер, дорогой, если бы ты приехал минуту назад, то застал бы своего друга из Атланты! — воскликнула она, порозовев от удовольствия, когда молодой человек наклонился, чтобы поцеловать се в щеку.