И все же Елена Демидовна махнула рукой и сказала, правда, не очень категорично:
— На черта мне муж, так я сама себе бог и царь, встала не мятая, легла не клятая.
— Что ты, Алена! Разве Григорий Андреевич тебе хоть одно плохое слово сказал?
— Нет, — созналась и вдруг улыбнулась так счастливо, что, без сомнения, не только Хаблаку, но даже не очень тонкокожему Стецюку стало понятно, что у них с Дорохом свои особые отношения, что все идет к своему логическому завершению и нужно лишь время, чтобы поставить эту самую последнюю точку.
Наверно, Елена Демидовна поняла, что немного выдала себя, поднялась и захлопотала.
— Пейте чай, — предложила, — печенье ешьте, вы, товарищ, — придвинула к Хаблаку вазочку с домашним печеньем, — еще даже и не отведали... А я пойду соберу вещи Григорию Андреевичу. Это же надо, — всплеснула ладонями, — чтобы такое случилось...
Прасковья поспешно допила чай, поставила чашку на блюдце донышком кверху и направилась следом за Еленой Демидовной.
Стецюк вытер рукавом пот на лбу — теперь без женщин двое мужчин могут поговорить спокойно.
— Вы, товарищ, видели много, самолетами летаете... А я скажу вам, когда-то мы обедали в ресторане с товарищем Стыкой. Не слышали о таком? Да вы что! Это же наш районный ветеринар, его все знают. Так выпил Семен Семенович первую рюмку и говорит: «Ты, Сидор Иванович, сам не знаешь себя. Ты вот сколько в колхозе на руководящей работе?..»
Стецюк говорил что-то дальше, но Хаблак не слушал — уже стал торопиться. Солнце вон совсем садится, до Киева же из Щербановки часа полтора езды, может, и два, надо спешить, день потерян, а дело со взрывом, к сожалению, не продвинулось у него ни на шаг.
Интересно, а как у Дробахи?
Юрий Лукич встал с постели в половине седьмого — для города это совсем рано, но Лоденок умел ценить время, точнее, себя в этом бесконечном времени и, если нужно было, рассчитывал каждую минуту.
Юрий Лукич сделал легкую зарядку, чтобы немного размяться после сна, кроме того, в каком-то солидном журнале, получаемом Людмилой, вычитал, что утренняя зарядка, хоть и не очень способствует похудению, оказывает влияние на обмен веществ, а к процессам, происходящим в его организме, Юрий Лукич относился серьезно.
После зарядки Юрий Лукич выстирал белые трикотажные трусы и майку — к личной гигиене относился не менее серьезно, да и не любил, чтобы в квартире был беспорядок.
Правда, Людмила не всегда разделяла его убеждения. Сначала Юрий Лукич пытался перевоспитать ее, однако вскоре убедился: женщины упрямы в своих привычках, и Людмиле иногда легче полдня просидеть перед туалетным столиком, изучая и совершенствуя свою красоту, чем положить рубашки в стиральную машину. Честно говоря, у Юрия Лукича даже возникла мысль развестись с Людмилой, но он по здравом размышлении отбросил ее. Все равно когда-то придется жениться, и неизвестно, кого еще возьмешь. Все они до замужества прикидываются и работящими, и влюбленными...