– Марк, переведите, пожалуйста, мистеру Джи, что я восхищён его поступком. И благодарен за спасение жизней – своей и пса. Хоть совершенно не понимаю, как ему это удалось. И где он научился так здорово материться по-старославянски.
– Ещё бы мне это не удалось, – сказал Луизианский Лев на чистейшем русском. – Ведь я, как-никак, придумал этих красавцев.
– Простите, сэр, но их придумал Горгоний Мочало, – пробормотал я. – Более века назад.
– Ну, так я и есть Горгоний.
– И вам полтораста лет?
– Сто сорок шесть, если быть точным.
– Но ведь инженер Мочало умер? От тифа, кажется.
– Я выжил, – сказал сенатор.
…Тиф на Горгония Мочало подействовал необычно. Не убил, а ввёл в состояние ле-таргии. К счастью, врач его лечил превосходный, профессор Коломенский. Он быстро оп-ределил, что к чему, и взял любопытного пациента под опеку. В те годы медицина актив-но изучала летаргию. В обществе тема летаргического сна тоже была модной. Коломен-ский, пользуясь этим, вывез спящего инженера в Европу. Сначала в Берн, затем в Берлин. Перед второй Мировой переправил в США, в Мэрилендский университет Джона Хопкин-са. Сам профессор в Балтимор, к сожалению, не приехал. Горгоний пылился в универси-тете до семидесятого года. Потом очнулся и сбежал. Его даже не искали. В Россию воз-вращаться не хотелось, и он решил стать стопроцентным американцем. Вроде бы получи-лось. Жаль, пришлось пожертвовать длиной имени. Но для англосаксов произнести Гор-гоний – сложнее, чем признать независимость Гаити. Так и появился мистер Джи.
– Похоже на сказку, – недоверчиво сказал я.
– Кто бы говорил, – пробасил дядя Миша.
Я погрозил ему кулаком. Он загоготал.
– Ладно, будем считать, что сказка стала былью, – сказал я. – Что дальше-то?
– Поступило предложение загрузиться на поезд и проехаться до конечной станции, – сказал Конёк-Горбунок. – Надо же выяснить, кто заказывает музыку этому хору хитино-вых мальчиков. Да и господин сенатор недоволен тем, как используются его игрушки.
– А загрузиться в автомобили и рвать отсюда когти предложений не поступало? – спросил я.
– Поступало и такое. От мистера Фишера. Но подавляющим большинством голосов оно было отвергнуто. Поэтому больше не рассматривается.
– Где Америка – там подлинная демократия, – ехидно сказал я.
– Именно так, – согласился сенатор. – Ты с нами, сынок?
– Обязательно. Мне ещё капитана Иванова выручать. Как-никак мой отец.
– Кстати, мне показалось, или он действительно вошёл в стену? – спросил мистер Джи.
– Вам показалось, – сказал я, честно глядя ему прямо в глаза. – Там есть дверца. Батя вообще известный фокусник. Меня зачал так, что мама об этом догадалась только на третьем месяце беременности. Или взять Семёныча. Отец его вовсе не прирезал. Только сделал вид. Так что придётся тащить с собой и этого гада.