Грохнул пушечный выстрел, отвлекая от навязчивых мыслей.
Это 'Морской Воитель', снявшийся с якоря, и успевший поднять паруса, салютовал остающимся кораблям. На нём не стали дожидаться возвращения шлюпки, потому что это наша шлюпка. И вот теперь становится понятным, почему я не мог получить своих людей раньше, ещё до шторма.
Да и не хотелось, если честно, чтобы их привезли на корабль, на котором всюду оставались следы недавнего боя, кровь и трупы. Сти Молеуен пережил бы это легко, но дело не в нём.
Потом начался шторм, и переправить людей на борт 'Интбугера' стало невозможно.
Но даже если бы и смогли переправить их на борт сразу по окончанию боя, всё равно было бы уже слишком поздно. Какая же ты мразь, Диамун, ведь именно так ты мне отомстил.
Подошёл сти Молеуен, всё с тем же виноватым выражением лица. Ты ни в чём не виноват, Клемьер, ты всего лишь отличный навигатор. Даже если бы ты оказался тогда свидетелем происходящего и нашёл в себе мужества вмешаться, ничего бы не изменилось. Прости, но ты не четвёртый сын и никогда уже им не станешь. И оставь меня, пожалуйста, одного, мне хочется побыть наедине с самим собой.
Хороший всё же ходок 'Интбугер'. 'Буревестник', если перевести с табриского языка. Есть такие птицы, непревзойденные мастера планирования, достигающие иной раз в размахе крыльев почти четырёх метров.
'Над седой равниной моря гордо реет буревестник…' — вспомнились знакомые с детства строки. И лишь сейчас подумалось, что море бывает седым в шторм, когда гребни волн украшены пеной. Вот только равнины в этом случае не получается. Наверное, чтобы видеть море седой равниной, нужно быть на берегу, на высокой, высокой скале.
'Интбугер' шёл в полулиге за кормой 'Морского Воителя', причем шёл не напрягаясь. 'Воитель' — очень быстрый корабль, но 'Буревестник' даже не думал от него отставать. Когда на 'Воителе' прибавили парусов, положение не изменилось, мы по-прежнему легко держали дистанцию. Более того, при нужде нам удалось бы даже обогнать 'Морского Воителя'. И это при том, что на борту 'Интбугера' было на пять орудий больше. Славный корабль, очень славный.
Либо табрисцы превзошли Скардар в искусстве кораблестроения, либо случилось другое. Так бывает, казалось бы, одинаковый проект, строят одни и те же люби, из идентичных материалов, а вот выходит один, что летит как птица, в отличие от другого, что тащится как кляча на смертный одр. И это относится не только к кораблям, но и к другой технике. Хотя трудно назвать парусник техникой, они как живые существа, со своим характером, привычками, наклонностями и предрасположенностями.