Мещеряк выскочил из «газика» и взбежал по широкой школьной лестнице на второй этаж в застойный запах карболки, несвежих бинтов, валерьянки и еще чего–то приторно–сладкого, вызывающего тошноту. Все окна и двери стояли настежь, но тяжкий госпитальный дух был недвижим и густ. В самом конце коридора перед закрытой дверью прохаживался старший лейтенант Ризаев.
— Туда нельзя… — Ризаев кивнул на дверь. — Операция еще не кончилась. Второй час идет… Главный хирург лично… — и замолчал, уставившись на сестру, которая появилась из операционной.
— Еще ничего… Он спит…
— Какое ранение? — спросил Мещеряк. — Пулевое?
— Проломлен череп, — ответил Ризаев. Он посторонился, чтобы пропустить сестру, и та прошла мимо с надменно поджатыми губами. Ее руки были в резиновых перчатках.
Мещеряку смертельно захотелось курить. Он вытащил кисет, но, вспомнив, где находится, тут же спрятал его. Пролом черепа… Следовательно, Усманов мог видеть того, который… Эх, если бы Мещеряку разрешили задать старику хоть один вопрос… Как этот человек проник к нему в дом? Перелез через дувал? Спокойно вошел в калитку? Если старик сам впустил его, то, естественно, они были знакомы…
— Это случилось утром, — сказал Ризаев. — Рана была совсем свежая. Его ударили камнем.
— Произошла ссора?
— Очевидно.
— Старик ничего не успел сказать?
— Когда мы прибыли, он был без сознания. Но его жена…
Мещеряк, глядевший в окно, круто повернулся на каблуках.
— Она не хочет говорить. Боится. Но своей сестре она рассказала, что знает этого человека.
— Это был… он? — Мещеряк подался вперед.
— Сам он не стал бы рисковать, — ответил Ризаев. — Он послал одного из своих… Это Хатамов, Кара Хатамов, конюх колхоза «Кзыл юлдуз». Он был одним из джигитов Ачил–бека, но его простили. А в прошлом году, когда его призвали, он дезертировал… Старуха рассказала, что они долго спорили. Хатамов настаивал, требовал, но Шарифиддин–ака не соглашался. Вот он его и ударил. Решил убрать. Очевидно, старик оставался единственным свидетелем… Он мог бы опознать Ачил–бека…
Мимо них снова прошла сестра. Халат на ее спине был темен от пота. На Мещеряка и Ризаева она даже не взглянула.
— Хатамов интересовался вами, — сказал Ризаев, понизив голос до шепота. — Старуха сказала, что он все время расспрашивал о вчерашних гостях. Кто такие, зачем приходили… Допытывался. Зачем, мол, приехал большой начальник?..
У Мещеряка заныло сердце.
— А старик оказался молодцом, — сказал Ризаев. — Ответил, что большой начальник интересуется историей. Старик ему даже книгу дал. Только, думаю, Хатамов не поверил…