— Пока не знаю, — честно сознался центурион. — Для меня внеочередная тренировка, да еще такая, для самого большая новость. Но с командованием не спорят, а потому где скажут, там он и будет.
— Умереть не встать, — буркнул я, борясь с завязками плотной куртки. Эх, ну почему ее не сделали на молнии или хотя бы на пуговицах? Последними во всяком случае в этом мире точно никого не удивишь. — Кто хоть противники то?
— Не встанешь, — уверил меня Глай Цекус. — В лагере помимо капеллана еще осталось четыре священника. Все вино у меня выжрали, паразиты в сутанах. Всех погибших отпоют хором, и погбшим после этого из могил будет не подняться точно. А с кем вас сведут и сам не знаю.
Дожидаться грядущего побоища мне было вполне комфортно, вот остальные девять человек мерзли на холодном горном ветру, переминаясь с ноги на ногу. Охранники лагеря, ставшие уже практически родными, были оттеснены в сторону и на их место вокруг нас встал отряд каких‑то мелковозрастных ополченцев. Иного термина для этих горе вояк подобрать было просто невозможно. Даже новобранцами их называть язык не поворачивался. Мелкие, тощие, недокормленные школьники с подростковыми длинными шеями, на которых доспехи висели как на пугалах. Половине из них не дал бы и шестнадцати лет. Правда, их было много. Штук сорок. И все нервные, да вдобавок с настоящим и очень острым оружием.
— Цыплята, — еле слышно сказала наставнице на ухо леди Мейр.
— Угу, — кивнула ей мутантка, придавая лицу на редкость плотоядное выражение и ловя взгляд уставившегося на нее салабона. Паренек, которому и с девочками то целоваться, возможно, еще не приходилось, затрясся сильнее, чем подавившийся кошкой пылесос. Он даже отшатнуться попытался, но помешали стоящие сзади боевые товарищи. — Если они составят костяк формирующейся великой армии, то треск от ее поражения сшибет с неба звезды. Опытный рубака при удаче уничтожит десяток таких ходячих недоразумений и остановиться лишь потому, что ловить их запыхается.
— Если нас еще немного нас продержат, то я при ходьбе начну звенеть колокольчиками, — зло прошептал пожилой человек с крайне невыразительным и незапоминающимся лицом, растирая длинные и изящные, словно у пианиста, пальцы рук.
— Это будет погребальная мелодия, — мрачно пошутила Сандра, с тоской покосившись на свою молодую воспитанницу. — Ты ведь карманник и оружия в руках не держал?
— Дрались бы мы на ножах, — вздохнул отбывающий наказание в учебном легионе преступник, — еще может и смог бы хоть отмахнуться. В молодости, помнится, получалось неплохо. Но эту железную дуру мне и и поднять то тяжело!