с точки зрения современных представлений о демократии, он порочен уже потому,
что представлял образец «старого порядка». Но чтобы объективно судить о его
исторической эффективности, предпочтительно все-таки оценивать режим с точки
зрения его собственных интересов и задачи сохранения им собственной сущности. И
тогда придется признать, что с этой задачей он в общем-то справлялся лучше
других подобных режимов, почему и просуществовал дольше их.
Одним из распространенных заблуждений является представление о гипертрофии
государственного аппарата Российской империи и необычайно высокой численности
чиновников (как выразился одни поэт-«шестидесятник» — «чиновник на чиновнике как
бацилла на бацилле»). Это заблуждение связано с тем, что в общественном сознании
сила и авторитарность власти обычно ассоциируются с масштабностью госаппарата, а
роль и благополучие чиновничества — с его численностью. На самом деле дело
обстоит, скорее, противоположным образом. Авторитарная власть обычно стремится к
оптимизации аппарата, а там, где чиновничество действительно представляет собой
привилегированную корпорацию, оно стремится ограничивать численность своих
членов (как делает всякая корпорация, например, юристы и врачи в современных
европейских странах). Кроме того, «всевластие чиновничьей корпорации» и сильная
авторитарная власть — вещи трудносовместимые, поскольку авторитаризм (тем более
сильная монархическая власть) по сути своей не может допустить подобного
«конкурента»; таковой появляется лишь при ослаблении и разложении её.
Российская власть была одной из самых авторитарных в Европе, тем не менее,
вопреки распространенным представлениям, служилый слой дореволюционной России
был сравнительно немногочисленным. Хотя в России значительная часть
преподавателей, врачей, инженеров и других представителей массовых
профессиональных групп интеллектуального слоя находилась на государственной
службе и входила, таким образом, в состав чиновничества, общее число российских
чиновников всегда было довольно невелико, особенно при сопоставлении с другими
странами. Всех «приказных людей» в середине XVII века насчитывалось 1,6 тыс., в
конце этого столетия — около 4,7 тыс. чел., тогда как в Англии в начале XVIII
века при вчетверо меньшем населении — 10 тысяч. В середине XVIII в. в России
всех ранговых гражданских чиновников было всего 2 051 (с канцеляристами 5379), в
1796 г. — 15,5 тыс. (с канцеляристами — 21,3 тыс.), в 1804 г. — 13,2 тыс., в
1847 г. — 61 548 чел., в 1857 г. — 86 066 (плюс 32 073 канцеляриста), в 1880 г.