на 28 русских полковников приходилось 34 иностранца.
Если же посмотреть на национальное происхождение высшего и старшего
чиновничества России, то станет очевидным, что лица нерусского происхождения,
считая и обрусевших и принявших православие (причем под «нерусскими» имеются в
виду только те, предки которых оказались в российском подданстве не ранее начала
XVIII в.) составляли до 40% его состава, а среди высшего чиновничества даже чуть
больше. Так, на 1840 г. среди лиц первых 4-х классов (696 чел.) их было 284
(40,8%), из 891 чиновников 5-го класса — 401 (45%), из 1460 чиновников 6-го
класса — 513 (35,1%), то есть всего из 3047 чиновников — 1 198 или 39,3% (в том
числе немецкое происхождение имели 23,3%, иное европейское — 3,6%, польское —
11,8%). На 1858 г. среди 17 280 чиновников 1–8-го классов нерусское
происхождение имели 6 393 или 37% (в том числе немецкое — 15,6%, иное
европейское — 1,9%, польское — 18,9%), при этом из чиновников 8-го класса —
32,7%, 7-го класса — 41,9%, 6-го класса — 41,7%, 5-го класса — 42,3%, а среди
высших чиновников 1–4-го классов — 45,1% (405 из 898 лиц этих рангов). Наконец,
на 1916 г. среди 6 149 высших чиновников (не ниже 4-го класса) нерусское
происхождение имели 2 082 человека или 33,9% (в том числе немецкое — 14,8%, иное
европейское — 2,9%, польское — 15%). Понятно, что российской государственности
ксенофобия не была свойственна ни в малейшей степени.
Никаких ограничений по национальному признаку императорская Россия не знала, да
и по конфессиональному фактически тоже (в отдельные периоды иноверцы составляли
до трети высших чинов), за единственным исключением — евреев, которые занимали в
религиозной традиции совершенно особое место (елизаветинское «не желаю прибыли
от врагов Христовых» исчерпывающе его определяет). Но понятие «еврей» носило,
опять же, не национальный, а религиозный характер. Таковым считался человек,
исповедующий иудаизм (евреи-христиане, равно как, например, и караимы никаким
ограничениям не подвергались). Когда в документах встречается, например, запрос
вышестоящей инстанции — не происходит ли такой-то «из евреев» имеется в виду не
этническое происхождение (в таких случаях очевидное), а недостающие бумаги о
вероисповедании.
Надо представлять себе, чем были тогда в стране евреи: не столько изолируемой,
сколько изолирующейся, религиозно замкнутой общностью с особым строем жизни,
своеобразным самоуправлением и т.п. Вопрос о полноправии сводился по существу к
готовности добровольно перейти из одной общности в другую. Тогда это было