— Постойте, постойте! — крикнула хозяйка. — А про пирожки с капустой и позабыла! Сейчас принесу, погодите!
Она шумно встала из-за стола и вскоре вернулась с блюдом горячих пирожков.
— Вот такая же девчушечка была. — Андрей кивнул на Лидию. — Беленькая, под мальчишку стриглась... Сны страшные вижу, люди, хоть не ложись. Как только глаза закрою, так и сон является, один и тот же: будто стоит возле моего дома черная лошадь. А к ней Наташа за шею привязана. Одета как невеста, вся в белом. И фата... Немец поднимает кнут, лошадь срывается с места. А за ней Наташа по камням, по пыли... Где капля крови упадет, там красный цветок вырастает, и уже по всей земле красные цветы, ступить ногой негде. Наташа на помощь меня зовет, а я с - места не могу сдвинуться, ноги в землю вросли. Просыпаюсь от своего крика...
Андрей неловко повернулся и локтем смахнул со стола хрустальную рюмку — она разбилась с колокольным звоном.
Хозяйка вскочила, сжала кулаки:
— Выпил, поел и шел бы себе, шатун несчастный!
Андрей спслз на колени и принялся подбирать осколки. Лидия неожиданно для себя оказалась рядом:
— Я найду... Мы найдем такую рюмку... И вернем.
А ночью ей приснился страшный сои Андрея. Только
к лошади была привязана не Наташа, а она сама. И тоже в подвенечном наряде.
«Расскажи, где партизаны?» — требовал немецкий офицер.
«Будьте вы все трижды прокляты!» — крикнула Лидия.
Немец стегнул лошадь, и Лидия страшно закричала.
Утром она отправилась разыскивать Андрея. Жил он в захламленной комнате, пепроветренной и непобе-ленной. На плите валялись сухие картофельные очистки и рыбьи кости, а духовка была забита пустыми водочными бутылками. Сам хозяин комнаты спал под старым пальто, обсыпанным пухом, как снегом. На столе хозяйничала кошка — языком мыла тарелку. Лидия хотела согнать ее, но она лапой ударила по руке и приняла оборонительную позу: уши торчком, усы шилом, хвост дугой, и, когда Лидия протянула руку, зашипела, как змея.
Лидия бесцеремонно разбудила Андрея, велела принести и нагреть побольше воды и принялась за уборку. Вымыла, вычистила комнату, выбросила ненужное тряпье и сказала ошеломленному хозяину:
— Я с тобой останусь.
— А ты что, тоже одна?
— Не одна. У меня дочь. Только одному тебе скажу: она сиротка, родители от бомбежки погибли. Но для всех она моя родная дочь, понял?
Андрей приложил руку к груди:
— Вынул бы свое сердце и отдал бы его тебе, хорошая, так ведь нет у меня сердца! Разбилось на проселочной дороге... Вместе с Наташиным...
— Я с тобой останусь,— упрямо заявила Лидия. — Погибнешь один.