В детском садике Витьке жилось неплохо, но вот когда он в школу пошел... Надо было где-то обедать. В столовке всегда очередь, а кому охота в очереди стоять? Это только взрослые могут.
Он покупал коробку леденцов: дешево, надолго хватало, и есть после них не хотелось. Вместо супа пил газировку с двойным сиропом или ел мороженое. Вечером папка приносил что-нибудь из еды, они садились вдвоем за кухонный столик и уничтожали почти все, что оказывалось в свертках: колбасу, сыр, консервы. Живот у Витьки становился надутым, как футбольный мяч.
Теперь у него будет мама...
А то чем же он хуже других? Сколько раз говорил об этом отцу, так он отмалчивался. А сегодня, когда уезжал за Снегурочкой, долго молча сидел возле Витьки, гладил по голове, а потом сказал:
— Заживем мы теперь с тобой, сын!
А лицо у него было такое, будто он получил двойку и боялся признаться.
— Заживем! — басом отозвался Витька.
Как только отец уехал, он погасил свет и лег. Лег и сразу же забоялся. В комнате появилось много темных углов, которых при папке никогда не было, и казалось, что кто-то спрятался и только выжидает, чтоб напасть.
Витька вдруг вспомнил, что забыл почистить на кухне краны, папа просил, нехотя откинул одеяло, пошарил ногами возле кровати, вступил в папкины тапочки и пошел в них на кухню, как на лыжах. Там он долго тер кран зубным порошком. Плевал на тряпочку, макал ее в коробку и тер. Порошок становился черным, а кран золотым и теплым-теплым.
Озяб. Собрался лечь, но тут вспомнил еще и о своем столе. Вот будет дело, если Снегурочка заглянет в ящики! Там, как говорит папка, настоящий склад металлолома.
Снял со спинки стула отцовскую пижамную куртку, надел —рукава соскользнули по голым рукам до самого пола. Подогнул их кое-как и принялся хозяйничать.
Разобранный будильник и подшипник завернул в газету и засунул под шкаф к самой стене, чтобы и веником нельзя было достать. А сломанные щипцы, три старых замка, гвозди собрал в кастрюлю, высыпал в мусо-роприемник и долго слушал, как они гремели, пролетая этажи. Жалко, но...
В пустой ящик положил стопочкой тетради, железную красную коробку из-под конфет — теперь это копилка: на велосипед собирал. Уже насобирал три рубля и пять копеек. Потом он задвинул ящик, запер на ключ, хотел положить ключ в стакан для карандашей, дунул туда и чихнул от пыли.
Зеленая бумага, покрывавшая стол, вся в чернильных кляксах. Снял книжки и чернильницу на пол, ногтями, сопя от натуги, отковырнул четыре кнопки и перевернул лист чистой стороной. Смотреть приятно. И Снегурочка порадуется.