По утрам, сразу после завтрака, наступало время выгонять скот из загонов. Когда мне исполнилось шесть лет, мне доверили выгонять в пустыню на выпас отару овец и стадо коз — голов шестьдесят-семьдесят. Я брала длинную палку и в полном одиночестве гнала их, напевая нехитрую песенку. Если кто-то отбивался от стада, я тут же возвращала его на место. Животные шли за мной охотно, они знали: раз их выпустили из загона — значит, пора кормиться. Главное было выйти как можно раньше, тогда можно найти место получше, где и вода есть, и травы больше. Всякий раз я первым делом старалась отыскать воду, чтобы успеть раньше других пастухов, иначе их скот быстро выпил бы то немногое, что удается найти в пустыне. К тому же в разгар дня земля становится такой сухой, что она впитывает все до последней капли. Я старалась, чтобы мои козочки и овечки напились как следует, ведь следующий источник, возможно, найдется через неделю. А может, и через две. Или через три — кто знает? Когда приходила засуха, печальнее всего было смотреть, как погибает скот. В поисках воды с каждым днем приходилось забираться все дальше и дальше. Стадо пыталось добраться туда, но наступал момент, когда животные уже не могли идти. А когда они в изнеможении падают на землю, ты необычайно остро ощущаешь свою беспомощность — знаешь, что им настал конец, а поделать ничего не можешь.
Пастбища в Сомали никому не принадлежат, поэтому я была вольна проявить смекалку и найти такое место, где моим козочкам и овечкам хватит зелени. Мои природные инстинкты обострялись в поисках признаков дождя, и я внимательно оглядывала небо, высматривая тучки. Другие органы чувств тоже включались: предсказать дождь может и особенный запах или дуновение ветра.
Пока стадо паслось, я следила за хищниками, которых в Африке хватает. Бывало, гиены подкрадывались незаметно и хватали отбившегося от стада козленка или ягненка. Приходилось опасаться и львов, и диких собак: они же охотятся стаями, а я одна.
Глядя на небо, я старательно высчитывала, насколько далеко можно зайти, чтобы успеть вернуться до наступления темноты. Не раз я ошибалась, тогда-то и начинались неприятности. Спотыкаясь в темноте, я искала дорогу домой, и вот тут нападали гиены: они же знали, что их не видно. Стоило отогнать одну, как за моей спиной появлялась другая. И пока я отгоняла эту, с другой стороны подбегала еще одна. С гиенами труднее всего, они настырные, ни за что не отвяжутся, пока не добьются своего. Каждый вечер, возвратившись домой и загнав своих овец и коз, я несколько раз пересчитывала их — все ли на месте? Однажды я вернулась и, пересчитывая коз, увидела, что одной недостает. Я сосчитала снова. И еще раз. И вдруг поняла, что не вижу Билли. Я лихорадочно пробиралась среди коз, отыскивая его. Потом побежала к маме с криком: