Войдя в трамвай, который шел до самого ее дома в восточной части Женевы, она невольно окинула пассажиров подозрительным взглядом.
Их было не больше десяти. Шумная компания юнцов, то ли возвращавшихся из бара, то ли как раз собиравшихся продолжить веселье, скрюченная старушка, у которой на коленях в сумке дрожал чихуахуа, элегантный мужчина, с важным видом опиравшийся на старомодную трость с серебряным набалдашником, молчаливая пожилая пара, наверняка туристы, и двое-трое клерков, которые, как и она, торопились вернуться домой после долгого и трудного дня. Сандрина попыталась отогнать одолевавшие ее дурацкие страхи и уселась на заднем сиденье, прижимая к груди папку с документами.
Но прежде чем двери трамвая закрылись, в него протиснулся еще один пассажир.
Ари и не подумал взять визитку у агента ССЦ и под удивленным взглядом Бенедикт молча вышел из «Сансер». Не в его привычках было уходить не попрощавшись, и официантка неприязненно покосилась на мужчину в черном костюме, сидевшего в глубине зала.
Ночь еще не наступила, и на улице последние солнечные лучи окрашивали стены в чудесный оранжевый цвет. Дети гоняли мяч между фонтанчиком Уоллеса[11] и каруселью на площади Абесс. Чуть дальше подростки, собравшиеся возле спортивной машины, болтали, затягиваясь сигаретами. Несколько туристов, спустившихся от церкви Сакре-Кёр, прогуливались, наслаждаясь мягким вечерним воздухом.
Маккензи сунул под мышку книгу и газету, втянул голову в плечи и, закурив «Честерфилд», быстрым шагом пошел вверх по улице Равиньян.
Покинуть квартиру на улице Рокетт, где он прожил пятнадцать лет, было не просто, Ари душой прикипел к кварталу Бастилии. Но боязнь столкнуться там с Лолой, продавщицей книг с улицы Турнель, которая по-прежнему работала в магазине «Пасс-Мюрай», придала ему решимости. И вот уже два месяца, как он поселился в самом центре квартала Абесс, неподалеку от улицы, где прошло его детство и где после кончины матери они несколько лет прожили с отцом.
Так что жизнь в Восемнадцатом округе стала для Ари возвращением к истокам, чьи приметы попадались здесь повсюду, но вот забыть ту, от которой он бежал, не получилось. Ари воссоздал свое прежнее жилище в двухкомнатной квартире, возвышавшейся над площадью Эмиля Гудо, разместив в ней свои книжные шкафы, гитары, гигантскую коллекцию DVD, развесив по стенам большие фотографии и, конечно, прихватив старого дворового кота, которого когда-то назвал Моррисоном за фальшивое мяуканье в спину.
Ари прошел мимо магазина промышленного антиквариата. На этот раз он не замер в восхищении перед витриной, где были выставлены огромные вокзальные часы, как поступал каждый день, превратив это в настоящий ритуал. Неожиданный визит агента ССЦ вывел его из себя. Хотя он, чтобы продлить бюллетень, сильно преувеличивал симптомы перед психотерапевтом, вызванная разрывом с Лолой депрессия была непритворной, и Ари не испытывал ни малейшего желания снова погружаться в мир спецслужб. Презирая систему в целом, он не находил в себе сил продолжать работать аналитиком и даже подумывал заняться чем-то совершенно другим. По вечерам, когда Ари сидел на балконе, развалившись в кресле-качалке, с бокалом шотландского виски и старым «Телекастером»,