— Не переставай, Катерина… Растирай дальше. Я начинаю кое-что чувствовать в правой ноге, еле-еле…
Я с удвоенной силой принялась тереть его икры. Он кивнул сам себе и слабо улыбнулся.
— Вот оно. Боль. — Он поперхнулся от смеха:
— Небывалое дело! Я счастлив оттого, что мне больно!..
Я не отступилась, пока чувствительность полностью не вернулась к Лоренцо, и он опять смог шевелить пальцами, сгибать ноги в лодыжках и коленях. Но нездоровый цвет кожи вопреки моим стараниям остался.
— Тебе теперь надо отдохнуть, Лоренцо. Ложись в постель.
— Нет, мне надо пройтись.
— Дорогой мой, прошу тебя…
— Я должен знать, Катерина, могу я ходить или нет!
Обхватив Лоренцо рукой за плечи, я помогла ему подняться, и — о чудо! — он сделал несколько шагов, пусть и очень медленных. Затем он велел мне отпустить его, и я с огромной неохотой повиновалась: в тот момент я готова была поддерживать любимого до скончания веков.
Я отняла руки. Лоренцо выпрямился и с превеликим усилием шагнул самостоятельно, затем еще и еще.
— Лоренцо, — окликнула я его. Он обернулся. — Пожалуйста, сядь. Ты доказал, что можешь ходить. Не надо переутомляться.
Лоренцо еле дотащился до ночного столика и, морщась от непереносимой боли в коленях, опустился на стул. Некоторое время он сидел молча, очевидно решая, как быть дальше. Я давно изучила это выражение его лица.
— Катерина, — вымолвил он наконец. — Вели принести мои дорожные сундуки.
— Что ты задумал? Лоренцо, тебе нельзя сегодня ехать в Павию! Не в твоем состоянии!
— Я еду не в Павию, любовь моя. Я возвращаюсь домой, во Флоренцию.
— Во Флоренцию!..
Он снова замолк, спокойно что-то обдумывая. Мои мысли, напротив, метались в беспорядке, будоражили рассудок.
— Я должен вернуться во Флоренцию, чтобы выполнить мою миссию в нашем общем замысле. Ты сама знаешь, в чем она состоит.
Я упрямо качала головой: я слышать ни о чем не хотела. Но Лоренцо не отступал:
— Я должен умереть, Катерина.
— Нет! — возразила я и зарыдала, не сходя с места.
В тот момент у меня словно тоже отнялись ноги, и я не могла даже подойти к нему.
— Если на смертном одре мне не удастся сказать Савонароле то, что следует, наш заговор окончится ничем. Мне казалось, что ты это понимаешь не хуже меня.
— Но ты не умрешь! — закричала я. — Зачем тебе умирать?!
— Подойди ко мне, — очень ласково позвал он.
Я приблизилась и опустилась у его ног. Лоренцо отвел с моего лба намокшие волосы и нежно погладил меня по голове. Я была рада, что он не видит моего лица.
— Я слабну день ото дня, — вымолвил он. — Суставы, руки и ноги — это все ерунда. Тело отказывается служить мне, я это чувствую. Ты сама знаешь, что это так…