— Ты можешь посидеть спокойно? — злобно спрашивал маэстро у своего помощника.
— Позволь показать тебе кое-какие осенние растения, — пожалев их обоих, предложил папенька Зороастру. — Их свойства ускоряют процесс разложения.
К вечеру ожидание сделалось невыносимым, и по дороге домой мы были не силах даже разговаривать друг с другом.
В мастерской, затаив дыхание, мы обследовали творение наших рук и обнаружили с большим облегчением и отчасти с изумлением, что на холсте запечатлелся некий темный призрачный образ. В нем были ясно различимы затылок, шея, плечи и силуэт спины с отчетливыми, почти черными отметинами, далее ягодицы, бедра и икры. Левая половина тела получилась менее отчетливой.
Леонардо не помнил себя от восторга: о подобном он и во сне не мечтал! От радости он тискал нас в объятиях и, когда плащаницу растянули для просушки, повлек всех в кухню, где нас уже ждал холодный ужин. Чтобы отпраздновать событие, Леонардо велел Зороастру почать новую бутыль с вином. Он уверял нас, что в этот день мы совершили чудо всему миру на удивление. Если бы Альберти видел нас в тот момент, то непременно поднял бы за нас тост, ведь даже сама Природа пожелала благословить нас — гениальных ее детей.
На следующее утро, войдя в мастерскую, я увидела мертвеца перевернутым лицом вверх. Его скрещенные спереди руки прикрывали гениталии. На теле трупа появились новые шрамы: проколы на запястьях и ступнях, словно от гвоздей, и разрез на боку, имитирующий рану от копья римского центуриона. Большие пальцы его кистей скрепляла нить, чтобы удерживать руки в одном положении, а ноги были уложены параллельно друг другу. Они оказались столь длинными, что решено было их немного согнуть, чтобы на столе уместилось все тело. Леонардо пришлось для устойчивости положить под колени покойника подпорки. Зная чувствительность сына, я искренне надеялась, что на этом отвратительные приготовления к опыту закончатся.
Однако слишком жаркое солнце пагубно воздействовало на труп уже не вчерашней давности. Когда заново установили у окон зеркала, наш бедный Иисус начал откровенно смердеть. Зороастр предложил обойтись сегодня без зеркал, но Леонардо высказал опасение, что оба изображения получатся неравнозначными.
На этот раз мы остались в доме и неотлучно находились рядом. Каждый час кто-нибудь из нас вставал из-за стола, за которым мы вели принужденную беседу, и шел проверить состояние мертвеца. За обедом никто почти ничего не ел, и, когда Леонардо вернулся из мастерской с вестью, что пока все в порядке, папенька, сочувствуя нашему отчаянному ожиданию, вдруг стал рассказывать.