Папа со своими «подругами» — это как несчастный случай на железной дороге, в смысле, сугубо диспетчерская проблема. Даже если бы он и хотел взять с собой маму на борт катера, ему бы не удалось ее убедить. Она никогда не ложилась спать раньше шести часов утра, а просыпалась в одно и то же время, и именно тогда, когда папа, вернувшись с рыбалки, сваливал каждый вечер полтора десятка окуньков и пару калканов на эмалированный кухонный стол, после чего погружался в сон. До чего же была хороша собой и нежна наша мама, когда, проснувшись под вечер, с наступлением сумерек, она шла нас кормить, а затем укладывала в постель! У нее были черные и мягкие, словно шелк, ресницы, оттенявшие ее глаза, голос как клеверный мед, она была похожа на киноактрис, которые танцевали в паре с Фредом Астэром или ее любимым Фрэнком Синатрой.
Около восьми часов, когда рыба уже закипала в бульоне с картошкой и луком, она начинала напевать нам колыбельную, оставляя дверь нашей спальни открытой, чтобы мы могли ее слышать. Позже, с наступлением темноты, она усаживалась в гостиной на большую плюшевую софу напротив коробки шоколадных конфет «Блэк Мэджик» (сто мягких и сто твердых), лежавшей на журнальном столике из ореха, — коробки весом пять фунтов хватало на две ночи. В зависимости от времени года она читала итальянские романы в картинках или комиксы на английском, что позволяло ей мыслить наполовину по-европейски, наполовину по-американски. Это во многом сказалось и на нас: в дождливые дни, часто совпадавшие с выходными, мы с Жаком с удовольствием погружались в эти сентиментальные катехизисы, в то время как Артур с увлечением изображал в лицах комиксы. В одних всегда побеждала любовь, она превозмогала тысячи бед, препятствий, неожиданностей и предательств, в других всегда торжествовала справедливость вопреки коварству сил зла. Не будь Супермена, я и не знаю, что бы с нами всеми стало. Такое чтение делало из нас рыцарями без страха и упрека и именно так — несмотря на папино ворчание — мы все втроем пристрастились к печатному слову, как будто из него и был испечен хлеб наш насущный.
Конечно, эта привычка все время читать принесла мне кучу бед, неприятностей и трудностей в колледже, в результате чего я бросил учебу, которая в любом случае сама бы ушла от меня. Но ни Артур, ни Жак от этого не пострадали. В смысле каждый может достичь некой точки, у каждого свой лимит, ну а я свой просто исчерпал. У нас у всех был свой путь: у папы — до устья реки Утауэ, у мамы — до аптеки (нужно купить очередной роман в картинках), ну а я таки дошел потом до литературного факультета в Монреале.