— Кто зажег? Зачем зажег? — спросил Миша у Климова, который первым попался ему навстречу.
— А пес его знает, — сказал спокойно трубач, — но не иначе, как Махно. Жители сказывали, что в доме есть пленные.
— Зачем стоим? Все пойдем! Вперед пойдем! Надо пленных выручать! — заволновался Миша, размахивая руками.
— А там уже есть наши, — успокоил Климов. В это время послышались крики:
— Воды! Воды давай!
На пороге показалась худощавая фигура Ильвачева. Следом за ним шел Харламов. Они несли босого человека.
— Нате, принимайте, ребята! — хрипло крикнул Харламов, передавая человека на руки бойцам. — А ну, ладней! Под спину берись… Воды! Воды комиссару! — вскрикнул он, увидя, что Ильвачев медленно валится с ног.
Красноармейцы подхватили Ильвачева под руки.
— Харламов, а там еще люди есть? — тревожно спросил чей-то голос.
— Есть еще один человек… Кричал… В дыму-то не увидишь. Зараз опять пойду… Фу, угорели мы с комиссаром. Дайте воды! — Он нагнулся и, широко расставив ноги, припал к ведру.
— Лей на меня! — приказал Миша Казачок с таким решительным видом, что несколько бойцов разом окатили его.
Он крикнул что-то и взбежал по ступенькам крыльца.
— Стой! Стой! Куда?.. Зачем Мишу пустили? Взорвется! Сгорит! — закричали бойцы.
Но Миша Казачок уже исчез среди дыма и пламени. Во двор быстрыми шагами вошел Ушаков.
— Ну как, товарищи? — спросил он ближайших бойцов.
— Разрешите доложить, товарищ комиссар, — сказал Сачков. — Одного человека спасли. Только как бы не мёртвый.
— Где он?
— А эвот лежит, — показал Сачков.
Около колодца лежал длинный худой человек с закрытыми глазами и плотно сжатыми губами. Его бритое лицо было безжизненно. Кузьмич сидел подле него и, прищурив глаза, слушал пульс.
— Ну что, товарищ лекпом? — спросил Ушаков, подходя. — Можно спасти?
— Факт… Сейчас отойдет… Это нам ничего не стоит, — забормотал Кузьмич, с сомнением поглядывая на лежавшего. — Гм… Пульс вроде очень быстрый. Видать, угорел здорово. Факт!
— Несет! Несет! — закричали бойцы.
Миша Казачок, весь черный от дыма и сажи, нес связанного полуобнаженного человека.
Бойцы расступились, освобождая дорогу.
— Ой, какой хлопчик красивенький! — сказал нараспев молоденький красноармеец в буденовке, заглядывая в закинутую голову спасенного. — А худой-то какой!
— А ну, ребята, позволь! — строго говорил Кузьмич, пробираясь вперед. — Расступись, говорю! Дайте человеку пособие оказать!
Миша Казачок прошел через двор и, поискав место почище, осторожно опустил свою ношу в тени у плетня.
— Баба, ребята! — в один голос ахнули бойцы, увидев маленькие, как опрокинутые чашечки, круглые груди. Ушаков быстро снял брезентовый плащ и прикрыл тело девушки.