— Мертвая, что ли?
— Дай ей чего, товарищ доктор!
— Тише! Не напирайте, братва! Человека задавите! — взволнованно заговорили бойцы.
Кузьмич присел, ловко отер темную пепу с пухлых губ девушки, взял ее маленькую руку и нащупал пульс.
Не открывая глаз, она пошевелила губами.
Кузьмич торопливо вынул из сумки склянку с лекарством и поднес к лицу девушки. Веки ее дрогнули, из груди вырвался стон, и она, чуть приоткрыв глаза, обвела затуманенным взглядом бойцов.
— Товарищи, наши… — прошептала она тихим радостным голосом…
Петька стоял перед Ладыгиным.
— Так ведь ты же бандит? У Махно служил, — говорил Иван Ильич, пристально глядя на него.
— Это уж как вам будет угодно, товарищ командир, только я не бандит, а мирный житель, — сказал Петька.
— Но ведь ты сам говоришь, что служил у Махно, — заметил Ладыгин.
— Я и не скрываю. Зачем врать? Я прямо говорю. Я ж по эту сторону фронта находился и не мог сразу к красным перейти. А потом слушок прошел, будто Махно с Деникиным воюет. Вот я, значит, и поступил до него… И был-то я у него без году неделю. Кого хотите, спросите… И чего мне с ними служить? Я бедный человек, а они как есть все живоглоты-кулаки. Там у них еще эти есть… волосатые, в шляпах, в золотых очках.
— Анархисты?
— Вот-вот. Мы их «раклом» обзывали.
— Что это еще за ракло?
— Ну, как бы сказать, самое что ни на есть ползучее гадство. Наипервейшие воры и выпивахи. У каждого тачанка, а на ней полно барахла. — А ходят! — Петька усмехнулся. — Кто летом в шубах, кто в бабских сподниках с кружевом. Срам смотреть, одним словом. Да ну их, товарищ командир! Не по пути мне с ними.
— Добре. А ты сам откуда?
— Одесский.
— Далеко же, братец, тебя занесло!
— А я что бедный Тришка: забрал свое ничего да в другую деревню.
— Ты, я вижу, братец, шутник.
— У нас в Одессе все шутники.
— Ну Вот что: я тебя возьму на испытание. Но поимей в виду: если только что замечу, то этой самой рукой расстреляю.
— Не извольте беспокоиться. Замечаний не будет.
— Ильвачев, возьмем, что ли, его? Пусть послужит.
— Возьмем. Только ты, парень, смотри во всех отношениях, а не то плохо будет.
— Будьте благонадежны.
— Ну, добре. Поди пока за воротами посиди. Потом я тебя позову.
Петька с веселым видом пошел со двора. Теперь для него начиналась новая жизнь.
Когда Вихров открыл глаза, то первое, что он почувствовал, было ощущение движения. Вместе с легким потряхиванием он слышал стук колес по мягкой дороге и старался вспомнить, что с ним и почему он лежит.
Прямо над его головой, напоминая следы прошедшего по росистой траве человека, лежал Млечный Путь. Начинало светать. Звезды, слабо мерцая, опускались по небосклону и постепенно угасали в тумане. Вихров лежал на спине и, словно пробуждаясь от глубокого сна, прислушивался к окружающим звукам. Все вокруг него двигалось и шевелилось: казалось, что рядом бежал шумный поток. По правой обочине дороги бесконечной вереницей шагом ехали всадники. Вихров хотел было посмотреть, повернулся и застонал, почувствовав острую боль в голове.