— Заработать-то я хочу, но и жить тоже хочу… А ну как этакое дело да раскроется?
— Ты не бойся. — Полковник приложил руку к груди и зашептал убедительно: — Всю ответственность я беру на себя. Понимаешь? А потом, зачем стесняться? Все крадут. А чем мы хуже других? В германскую войну тоже ведь хапали, помнишь? Ну, тогда, конечно, брали по совести. Да. А сейчас посмотри, что творится: вор на воре сидит и вором погоняет. Ты послушай: ведь вряд ли представится еще такой случай. Раздобудемся валютой и в случае чего махнем за границу. Долго мы не продержимся. Здесь все насквозь прогнило. Ну как? Решено?
— Расчет валютой? — подумав, спросил войсковой старшина.
— Конечно! Я тебе и аванс дам. — Не ожидая согласия, полковник торопливо слазил в бумажник и, подавая насторожившемуся при виде денег приятелю пачку турецких лир, продолжал: — Командировку я тебе сегодня же устрою. Правда, придется дать за это кое-кому. И письмо напишу. В Константинополе у меня есть контрагенты. Они это сделают. И концы в воду. Да. А ты человек представительный. И в таких делах толк понимаешь; Тебя не обманут.
— Хорошо, — сказал войсковой старшина, пряча деньги в карман.
— Пройдемся еще по одной? — с довольным видом предложил полковник. — Эх, канальство, люблю кюрасо! По-моему, лучший в мире ликер.
Он-сделал глоток и, почмокав губами, вытер платком потный лоб.
Шурша ногами, толпа бесконечным потоком текла по бульвару. Дневной жар постепенно спадал. Отбрасывая косые лучи, солнце начинало садиться. Из-за гор показалось белое облачко. Оно все надувалось, росло и тянулось над бухтой, оставляя за собой перламутровый след. С севера повеяло холодом.
Кафе быстро наполнялось народом.
Громко разговаривая, вошли несколько офицеров в вишневых черкесках тонкого сукна. На их маленьких, с белым верхом, барашковых шапках были прикреплены наискось желтые ленты.
— Смотри-ка, Григорий Назарыч, — шепнул войсковой старшина, — офицеры с фронта. Это из конного корпуса генерала Барбовича. Я знаю, — он показал на офицеров, которые, двигая стульями, шумно рассаживались вокруг покрытого белой скатертью столика.
— Эй, рожа! — крикнул лакею. молодой черный сотник.
— Что прикажете, господин офицер? — спросил подбежавший мелкой рысью лакей.
— Подай водки! Закуски! Одним словом, все самое лучшее. А если плохо подашь, — сотник устрашающе положил маленькую волосатую руку на эфес богато украшенной шашки, — кишки выпущу! Понял? Давай!
— Ай-яй-яй, — тихо сказал полковник, — и это офицеры русской армии. Позор! Полная деградация…
— Азиаты, — подхватил войсковой старшина. — Не пойти ли нам отсюда? Они тыловых очень не любят.