И так почти все. Студенты работали, кто грузчиком, кто чернорабочим, использовали любую возможность, чтобы прокормить себя и семью. Деньги тогда исчислялись миллионами, но ничего не стоили. Хлеб был валютой. Вот тогда я съел свою любимую игрушку — у меня была великолепная модель корабля «Моряк». Я обменял ее на два килограмма хлеба.
Это было в 1923-м, а в 1922-м после лекций я мчался на подводную лодку, которой командовал. Кстати, однажды А.А. Фридман и В.И. Смирнов, наш преподаватель математики, выразили желание побывать на подводной лодке «Змея», которой я тогда командовал. Я повел их на Балтийский завод, где она ремонтировалась. Они были поражены сложностью механизмов, слаженностью их работы и грандиозностью такого организма, как боевой корабль. По-моему, раньше они никогда не бывали на военном корабле, поэтому, вероятно, «Змея», спроектированная очень разумно, показалась им чудом техники.
С Фридманом мы общались и во внеучебное время, — возвратился Берг к моему вопросу, — тем не менее он не вдавался в подробности своего увлечения. А мне лично тогда было не до теории относительности, я написал первый свой учебник, потом второй, наконец, третий учебник в двадцать печатных листов, вы представляете, сколько сил у меня это отняло?
Напряженно жили и студенты, и преподаватели. Поэтому не следует нас осуждать за то, что мы без должного внимания отнеслись к работе Фридмана. А вот на его лекциях аудитория всегда была переполнена.
Он читал метеорологию для штурманов, а нам, радистам, нелинейную механику. Свои курсы он вел превосходно, четко и интересно. Мы очень любили его занятия, потому что они были глубоко содержательны. Метеорологию тогда мало кто признавал за науку, особенно в России, тут мы безнадежно плелись в хвосте, но он рассматривал метеорологию с математических позиций, привносил в нее строгость объективных законов природы, и выходило, что это настоящая наука. Его лекции нам были необходимы для практической деятельности.
ПЕРЕОЦЕНКА ЦЕННОСТЕЙ
В этой фразе проявил себя зрелый Берг, которому важна прежде всего практическая ценность всякой науки, любого умения.
В одном из выступлений на дискуссии в ВМА он так формулирует свою точку зрения:
— Почему-то считается, что техника дело не столь почетное, как занятие чистой наукой. Даже инженеры часто не понимают, что от них ожидается. А быть хорошим техником не легче, чем быть хорошим математиком. Однако многие говорят, что в такое тяжелое время, как нами переживаемое, когда нет возможности приложить свои знания на практике, надо удалиться в чистую науку и собираться с силами для воскрешения через несколько лет во всеоружии мысли и науки. Это нелепое воззрение нашло себе отклик и в академии. Именно теперь мы должны уметь прилагать наши познания на практике. Именно теперь мы должны найти пути, по которым возможно вывести флот на современный уровень. Когда все будет налажено — тогда можно отдаться анализу и обобщению. Теперь же жизнь требует активной работы, творчества, но здорового творчества, и к нему должны быть приучены слушатели.