Если бы я мог, я бы убил его, кто бы он ни был. И тогда, и потом. И всегда.
Вмиг все кончилось. Мы замерли друг на друге, словно мышки, но лишь на на мгновение.
В следующую минуту за стенкой домика послышались шаги, я вскочил подтянул брюки и со словами «убью» выскочил из беседки. Вокруг, конечно же, никого не было. Я кинулся назад в беседку. Наташа сидела на столе, ее халатик был застегнут на все пуговицы.
Приехали!
Вздохнув, я сел рядом. Я обнял ее. Поцеловал. Я увидел, что она плачет.
— Перестань, — я погладил ее плечи.
— Никогда больше не приводи меня сюда, слышишь? — шептала она сквозь слезы.
— Хорошо, хорошо, — отвечал я, хотя подумал, а куда же тебя вести?
— Пойдем домой, — сказала она.
— Пойдем.
— Отдай мне.
— Что?
— То, что забрал.
— Что ты имеешь ввиду?
— Кончай притворяться.
И тут я понял. Нагнувшись, я отыскал под столиком ее трусики. Она подумала, что я их забрал себе.
— На, вот.
Она сунула их в карман халатика.
— Ты их не наденешь?
— С пола?
Я пристыжено замолчал. Вот что значит девочка-чистюля, улыбнулся я про себя.
Она лучше пройдет по городку без трусов, чем наденет их после того, как они побывали на полу беседки.
Мы вышли из домика, так и не ставшего приютом нашей любви. Ночь была темная, как никогда, громко пели сверчки — наши ночные менестрели, густо пахла ночная фиалка.
Осторожно мы пошли к выходу, мы шли мимо других беседок, где оставались другие влюбленные. Таинственная, ни с чем не сравнимая возня слышалась из этих маленьких будочек, где проходили уроки первой любви многие пацаны и девочки нашего городка.
Нам — мне, ей — не повезло. А может, повезло, кто знает?
Жизнь моя, увы, проходит по одному сценарию. Весь день я вожусь по хозяйству, помогаю матери, вечером приходит отец, предки почти сразу начинают скандал, и я ухожу на улицу.
— Опять гуляем? — Сашка улыбается сквозь большую щель в заборе.
— Гуляем, дядя Саша.
— Анюта, я же в прошлый раз просил тебя, не называй меня дядей.
— Хорошо, дядя Саша.
— Вот зачем ты издеваешься?
Я не издеваюсь. В прошлый раз мы сидели с ним почти до двенадцати. Он все рассказывал мне про свою несчастную жизнь, про сбежавшую жену. Сочувствовал, что мои предки скандалят. Тогда он и попросил, чтобы я называла его Сашей. Я пару раз попробовала, но сегодня снова как-то неудобно. Мои проблемы я ему передать не смогу. Родители скубутся — это одна беда, но вот Андрей стал меня почему-то избегать, вот это совсем непонятно. При встречах отводит глаза, не приходит на свидания. Уже дважды. Тогда хоть бы не врал, что придет. Все бы легче было. Вот про Андрея рассказать невозможно. А в остальном — есть кому поплакаться. Сашка так Сашка. Он меня выслушает, я его, и нам обоим легче.