Остались холостыми мы, Фомы-неверующие, пожилые мужчины и женщины, да не очень симпатичные девушки. Впрочем, мне тоже было сделано несколько предложений, но я их вежливо отклонил. Что происходило в эту "брачную" ночь в бараках женатиков, можно только вообразить. Впрочем, были девушки и молодые люди, которые воздержались, от свадеб, в том числе и Галя. Забегая вперед, скажу, что было потом с новоявленными семейными парами. При выходе из лагеря их, естественно, разделили. Многие в знак протеста отказались выходить из лагеря. Тогда их вывели насильно и отправили в штрафные лагеря на два месяца. Что такое "Райхенау", мужской штрафной лагерь в Инсбруке, расскажу позже, я там был два раза, это ад на земле.
Последнюю ночь в Вёргле почти никто не спал. Все чувствовали, что наступают большие перемены, что приходит пора расставания и поэтому спешили воспользоваться последними минутами наиболее полно. На двухэтажных койках кипит интенсивная любовь. Народ ведь молодой, горячий. Иногда среди вздохов, шепота раздаются сладострастные стоны. Чей-то девичий возглас:
- Хлопцы, что ж все спокинули меня? Идите ж кто-нибудь!
- Шепот среди ребят: "Иди, Митя, вон к той, она теперь одна".
Наступило утро. Оргия, уже прикрытая одеялами, продолжается. Наконец, раздался пронзительный свисток. Ох, уж этот свисток, такой излюбленный немцами свисток! Он так прочно связался с жизнью в Германии, что и сейчас звучит у меня в ушах. Вышли на плац с вещами, построились. У выхода из лагеря стоит стол, за ним писарь, кругом немецкое начальство. По очереди подходим к столу. Теперь уже мужчины отдельно. Спрашивают фамилию и имя. Тщательно записывают. Затем вещают на шею бирку с номером. Мой - 607. Отныне я не Петр Прищепа, а просто № 607 со всеми моими потрохами, прошлый и настоящим.
Вывели из лагеря, построили по отдельным командам и отправили на станцию грузиться. Мы, жашковские, все в одной команде, она довольно большая. Погрузились в вагоны, поезд тронулся, поехали куда-то на запад, как оказалось, в сторону Инсбрука, столицы Тироля. На ходу поезда к нам в вагон вошли три немца. Двое военных, а третий в штатском, - маленький, горбатенький. Велели всем встать. Обошли весь вагон, внимательно осмотрели нас, как покупатель осматривает скот на базаре (простите, за избитое сравнение). Выбрали двоих: меня и одного украинца по фамилии Захария из соседней с Конелем деревни. Парень он рослый, сильный, немного сутуловатый, но тихий, с душой ягненка. А вот по части меня, тут они явно просчитались, я им порядочно попортил крови, как выяснится впоследствии. Нам обоим повесили на шеи большие продолговатые зеленые доски с таинственной надписью "Имст". Немцы вышли, мы сели. Гадаем, что означают эти проклятые доски? Такие доски обычно вешали раньше на шею осужденных перед казнью.